Андрей САМОХИН

11.05.2016

Состоявшиеся медики — люди, как правило, конкретные и пользующиеся большим авторитетом в очень разных социальных группах, — нередко достигают успеха на общественном поприще, а то и в политике. Среди участников майских праймериз «Единой России» значится Дмитрий Морозов. Лауреат Первой Национальной премии лучшим врачам России, профессор, руководитель отделения детской хирургии Научного центра здоровья детей, завкафедрой детской хирургии и урологии-андрологии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова, эксперт Общероссийского народного фронта.

культура: Почему Вы, успешный детский хирург, профессор, решили пойти в политику? 
Морозов: Я сам об этом много думал, взвешивал «за» и «против». Хотя, сразу оговорюсь, не считаю свою деятельность в Народном фронте политикой. Это классическая общественная работа, к которой я всегда тяготел, начиная со школьного комсомола. Еще тогда я для себя нашел такой образ: когда человеку предлагается сделать некий серьезный выбор, он поворачивает свою судьбу. Например, ты услышал крик «помогите». А дальше три варианта: побежал и спас человека, побежал — и погиб, струсил — и не побежал... Если выживешь, то, что бы ты ни делал, этот выбор останется с тобой...

культура: Образ понятен. Только ведь врач — уже по определению «человек помогающий», зачем какая-то дополнительная активность?
Морозов: Она требуется любому медику на всякой административной должности: «пробить» оборудование, улучшить госпитальные условия, восполнить организационный пробел... Чем выше твоя должность, тем с большим спектром общественных — социальных и хозяйственных — уравнений сталкиваешься. И тебе надо их решать: общаться с разными людьми, убеждать. ОНФ помогает заниматься этим на уровне всей страны, и достаточно эффективно. В моей жизни был удивительный опыт — мы в сотрудничестве с Русской православной церковью в выходные бесплатно обследовали детей в отдаленных районах моей родной Саратовской области. По 300–400 человек в день. Это тяжело физически. Но и награда дорога: благодарные глаза людей, которые откровенно изумлялись: надо же, о нашем здоровье кто-то бесплатно в свое личное время заботится! Таким образом и рождается добро. Политика, как я ее понимаю, здесь ни при чем. Я не революционер, при этом — человек системы. Зная не понаслышке реалии здравоохранения, хочу системно помогать претворять в жизнь необходимые сегодня решения. 

культура: Почему Вы решили баллотироваться в Думу именно от «Единой России»?
Морозов: Я понимаю «Единую Россию» как государствообразующую партию, которая несет ответственность за сегодняшний день. Являясь беспартийным и комфортно трудясь на площадке Общероссийского народного фронта, я чувствую принципиальной для себя только одну линию — поддержки нашего президента и страны в целом. У меня нет отторжения и неприятия никаких политических сил, инакомыслия, если, конечно, они не откровенно лживы, агрессивны или разрушительны. С другой стороны, я работаю не просто в медицине, но в таком секторе, значение которого понятно для всех, и противников не существует. Я лечу детей и буду делать это в любой точке пространства. Не знаю, куда приведет меня завтра общественная деятельность, однако все мои личные принципы останутся со мной.

культура: Несколько лет назад исподволь в стране было введено понятие «услуги» — по отношению к образованию и медицине. То есть ученики, равно как и пациенты, становятся «клиентами». Вас не коробит подмена понятий?
Морозов: Мне и моим коллегам по цеху подобная терминология не близка. Но это очень непростая и многомерная тема. Сдвиги в нашей отрасли проходят в динамической картине меняющихся взаимоотношений: между человеком и информационными потоками, между самими людьми, гражданами и государством и, наконец,  на фоне изменений в человеке как таковом. Стоит задача удержать образ русского врача как гуманиста, рыцаря без страха и упрека. Однако необходимо нанизать на сей образ ряд жестких компетенций, ранее врачу не свойственных: умение работать с компьютером и интернетом, понимание высоких технологий и так далее. Формирование совершенно нового типажа сопровождается разными нестыковками и дисбалансами. «Технологизация» медицины порой дает неприятные следствия в виде потери традиционного внимания и любви к больному, утраты «универсального» взгляда на физический и духовный мир каждого конкретного пациента.

культура: Но ведь принципы добра и зла, совести и подлости остаются прежними, не так ли?
Морозов: Это для меня как человека верующего и воцерковленного не подлежит сомнению. Да, мы не можем остановить прогресс или то, что им ныне называется, мы вынуждены прилаживаться. При том, что он несет отнюдь не только положительные смыслы.

Однако нам ни в коем случае нельзя утерять любовь к пациенту, уважение к врачу. Если мы допустим трансформацию этих отношений в некий механизированный бездушный процесс — беда! Расчеловечивание — это ведь сегодня вполне объективный мировой тренд. Понятно, что нравственные скрепы не загонишь в юридические рамки, как некоторые товарищи предлагают. Ну, давайте выпустим многостатейный закон «О любви к матери». Статья номер один: «Люби ее в горе», номер два: «Люби ее в радости»... Я лично, когда учу молодых хирургов, прежде профессиональных навыков стремлюсь привить им чувство уважения к пациентам, милосердие, сострадание.

культура: Несколько лет назад всерьез обсуждалась идея замены первичной терапевтической помощи в городских поликлиниках некими универсальными «семейными докторами»...
Морозов: Не очень хорошо представляю, в какой голове вообще могло родиться такое предложение. Ликвидация в городах института педиатрии стала бы настоящей катастрофой. У нас общепризнанно высокий уровень подготовки таких докторов, и они играют важнейшую роль. Слава Богу, подобные идеи отвергли на пороге. 

культура: В московских поликлиниках, напичканных массой дорогой техники, девушки в белых халатах порой не могут взять кровь из «сложной» вены: приходится вызывать из дома опытную пенсионерку. А в школе «приходящая» медсестра разносит по головам детей педикулез. Привожу абсолютно реальные примеры из жизни... Как их квалифицировать?
Морозов: Могу с уверенностью сказать, это несистемные случаи. Многое зависит от грамотности и порядочности руководителей той поликлиники и школы. Возможно, они просто профнепригодны. Во всяком случае, в моей практике такого не было. То, что сейчас в некоторых учебных заведениях оптимизировали должности медработника, убрали «кабинеты здоровья», считаю неправильным — буду при возможности бороться за их восстановление. Но еще раз скажу, что сегодня не всегда можно механически воспроизводить старые, даже эффективные раньше формы организации здравоохранения — многое изменилось. Уверен, в соответствующих департаментах сидят люди неглупые и профессиональные. Мне, как представителю Народного фронта, не хватает одного: понятных развернутых объяснений принятия того или иного управленческого решения. И, надо сказать, таких обоснований именно через механизм ОНФ от чиновников часто удается добиться. Если бы я не видел практических результатов от усилий «фронтовиков», то не присоединился бы к движению. Скажем, искреннее удовлетворение испытываю от того, что получилось восстановить исконное право медицинских профессоров оперировать, которого коллеги были лишены последние годы. Пришлось провести несколько совещаний, состыковав в обсуждениях Минздрав и Минтруда. В итоге вышел соответствующий указ президента. Разве это не результат?

культура: Что сейчас в Вашей личной «фронтовой» повестке дня?
Морозов: Хочу дать старт новой организации хирургии новорожденных. Ныне ею занимаются в каждом областном центре, при этом число пациентов, требующих подобного вмешательства, ограничено. Например, на область с населением 2–3 миллиона в год наберется всего 5–6 младенцев, которым надо оперировать пищевод. Похожая статистика и по другим органам. При столь малой практике очень трудно обеспечить необходимый уровень квалификации местных хирургов. Следовательно, нужна концентрация профессиональных и материальных ресурсов в специальных межрегиональных центрах по определенным видам патологий. По моим прикидкам, их должно быть 10–12 на всю страну. 

Поймите правильно, я не «тяну на себя» как профильный специалист. По данному пути пошла Европа, и это абсолютно рационально. Я уже озвучивал идею главе государства в рамках встречи в Сочи. Речь не идет о строительстве новых центров, а лишь о перенаправлении потоков больных в уже существующие зарекомендовавшие себя клиники с небольшим их техническим дооснащением. Мы сейчас на пороге демографической ямы, и цена каждого маленького человека для страны возрастает. С этим же обстоятельством связан и второй мой проект — центры репродуктивного здоровья подрастающего поколения. Здесь громадный потенциал, ведь так называемые «малые патологии» в половой сфере чреваты огромным количеством нерожденных детей. Две трети бесплодия (а у нас 20 процентов бездетных браков) уходят корнями в детство: водянка, варикоцеле, неопущение яичка. Отклонения можно успешно лечить, если вовремя обнаружить. Как и в предыдущем случае, не потребуется возведения «мегацентров», нужно лишь приложить оргусилия. В обеих сферах зримый результат реален не через десятилетия, а через год-два, так что перед людьми можно будет отчитаться за вложенные ресурсы.

На мой взгляд, также требуется укрепление роли профессиональных медицинских ассоциаций — гастроэнтерологов, нейрохирургов, детских хирургов и тому подобных. Это напрямую связано с задачей дебюрократизации системы: многие полномочия федеральных органов здравоохранения надо делегировать в объединения профессионалов. Такое движение было бы созвучно усилению роли гражданского общества и уменьшению нагрузки на власть.

У нас, к сожалению, еще очень распространены иждивенческие настроения: мне должны все, а я никому и ничего, даже, например, прибраться за собой, если намусорил во дворе. Разумеется, определенный патернализм со стороны государства должен оставаться: если оно «социальное», как записано в Конституции, чиновникам нельзя переходить с гражданами на язык общения в стиле «это твои проблемы». Однако и обратное, встречное движение личной ответственности необходимо. Иначе все рассыпается.

культура: Какую роль играет Общероссийский народный фронт в этом встречном движении?
Морозов: Самую непосредственную. Мы создаем площадки диалогов по конкретным проблемам между обществом и государством. Рабочая группа, которую я возглавляю, собственно, и называется «Общество и власть — прямой диалог». Мы обсуждали вопросы медицины, некоммерческих организаций помощи инвалидам, обездоленным. Все это менее чем за год. Подготовка к одному форуму по здравоохранению заняла полгода моей ежедневной вечерней работы...

В целом же я считаю, что медицинская система в России построена достаточно внятно и логично. И она постоянно модернизируется, поскольку финансирование идет весомое. Убежден, что никогда не появится «таблеток от всего», каких-то чудодейственных методов лечения: человек будет в свой срок стареть, «ломаться». Конечно, нужно самим развивать, а также отслеживать новые зарубежные медицинские технологии, внедрять их, учиться ими пользоваться — как врачам, так и пациентам. Нам многое по плечу. Но в упоении техническим прогрессом нам всем не следует забывать, что люди обязаны относиться друг к другу по-человечески.