Павел Руминов: «Юлия Снигирь отжигала, как настоящий панк»

Алексей КОЛЕНСКИЙ

01.11.2019


«Успех»
Россия, 2019

Режиссер: Павел Руминов

В ролях: Мария Лобанова, Роман Курцын, Юлия Снигирь, Алексей Чадов, Евгений Шелякин, Николай Шрайбер

12+

В прокате с 7 ноября

В прокат выходит музыкальная комедия Павла Руминова «Успех». История вдохновлена мелодрамой «Крамер против Крамера» Бентона, стиль — лентами Капры и Кассаветиса, партитура — рок-н-роллом и шансоном. При этом «Успех» — очень личная картина, суммирующая жизненный опыт и творческие поиски режиссера; по сути, микс его предыдущих лент «Статус: Свободен» и «Я буду рядом».

культура: Что значит для Вас слово «успех»?
Руминов: Счастье увидеть свой фильм на экране. Абсолютно сюрреалистическое ощущение, словно смотрю сон, не понимая, видение это или нет. Последние годы меня преследовали неудачи, разочарования, фальстарты, было очень тяжело. А теперь вышла картина, в которой я окончательно определил свое личное, чисто любовное отношение к кино.

культура: Творческий процесс важнее, чем результат?
Руминов: Абсолютно ложная концепция, для меня имеет значение лишь человек. Подлинным произведением является наш ум. Делая кино, чувствую себя более осознанным и отзывчивым, подобным ощущением хочется делиться со зрителями. Если удастся, люди станут креативнее, поймут, что такое счастье, которым, кстати, не так уж сложно себя обеспечить — как в детстве, когда мы часами наслаждались игрой с маленькими брусочками дерева или самодельными танками. Об этом мой «Успех» — проповедь счастья на дурашливом языке жанра.

культура: Но здесь речь о трагедии: мать уходит из семьи...
Руминов: Как видите, из подобной ситуации можно найти выход. С моей бывшей девушкой мы познакомились в баре и решили создать группу. А потом случился облом с музыкой и личной жизнью — как и героиня картины, я оставил сына, став воскресным папой. Разница в деталях, между жизнью и кино нет явной границы — с одной-единственной оговоркой: если в ближайшее время вам кто-то сделает больно, это будет не терминатор, зомби или маньяк, а самый родной человек.

Мои родители тоже расстались. Помню, как папа впервые забрал меня, уже подростка, на прогулку. Мне захотелось попробовать кока-колу. Он купил пиво «Асахи», и долгое время я пребывал в счастливой иллюзии, что это американская газировка. Мы ходили в кино, правда, фильмов из США было очень мало. Они имели магическое воздействие. «Нечто» и «Индиана Джонс» увели меня с улицы, фактически спасли жизнь. Конечно, навсегда запомнил «Крамер против Крамера» Роберта Бентона, но использовал в работе лишь общую канву. Я иду от жесткой сценарной структуры и тщательно прописанных диалогов к европейской импровизации, соединяя огромное количество эстетик, — эксцентрику, докьюментари, классические мизансцены, — не выпячивая ни одну из них. Как истинный буддист, исповедую «микродозинг влияния» и пытаюсь нащупать срединный путь.

культура: Почему появилась идея собрать семью из, казалось бы, не монтирующихся артистов — героического качка Романа Курцына и актрисы интеллектуального плана Юлии Снигирь?
Руминов: Из любопытства и животного интереса: что получится. Рома и Юля оказались неординарной парой, они задали диапазон и интригу. Предложил Курцыну сделать то, чего от него никто не ждет, и он захотел примерить парик «а-ля Курт Кобейн». Нам создали хаер, в котором можно жить полгода — спать, мыть, сушить феном. Роман и правда стал похож на кумира, но чаще напоминал чудака в парике.

культура: В фильме тяжесть развода упала на плечи талантливой 12-летней актрисы Марии Лобановой, успевшей сыграть в «Тренере» и «Папа, сдохни». Как сработались?
Руминов: Сотрудничать с ребенком просто, если приглашать профессионала. Маша была даже чересчур ответственна, всегда приходила с выученными репликами, и из-за этого импровизации давали сбои. Она обучилась игре на гитаре за пару часов. Рома умел брать пару аккордов, а Юля призналась, что в жизни не получала таких идиотских предложений. Она абсолютно немузыкальная актриса и ничего не знала о роке, но отжигала, как настоящий панк. Я понимал, что Снигирь сможет это сделать, ведь и Курцын не рокер, он даже названия альбомов не выговаривал двадцать дублей. Самое главное в артисте — темперамент и техника. То есть способность предъявить страсть. Это и есть рок-н-ролл.

культура: В чем заключается подлинный успех Гордеевых?
Руминов: В обретении друг друга. Их не случайно зовут Гордеевыми, гордость — это эго. Где распускается эго, там зарождается конфликт, требующий драматургического разрешения.

культура: Но родители ведут себя как дети, им лишь бы побеситься на сцене с гитарой, и расстаются не из-за гордости или несходства характеров. В семейном трио ребенок психологически явно старше папы с мамой.
Руминов: Мне хотелось сделать хай-тек-лавстори, показать проблему дефицита внимания современных подростков. Покоряя сцену, героиня компенсирует недостаток заботы. Но это не главное — ей нужен успех, чтобы уговорить маму вернуться домой.

культура: Девочка понимает: родители не повзрослеют, пока не исполнят свою детскую мечту...
Руминов: Мне самому хотелось отбросить все, не имеющее отношения к мечтам. Они чрезвычайно важны, это знаки предрасположенности к чему-то. Если бы Создатель не заложил в нас разное предназначение, на Земле не существовало бы столько профессий. Чем их больше, тем мир лучше — исторический факт.

культура: Самый запоминающийся съемочный день?
Руминов: Первый, который я «прогулял». Познакомив ребят, предложил им пройтись всей семьей по Москве — сделать покупки, заглянуть в кафе, пообщаться с прохожими. В итоге они валялись на асфальте, накормили бомжей, Рома подарил кому-то свои кроссовки, в общем, погрузились в семейную атмосферу и моментально сроднились. Скрытая съемка свидетельствует: невольные участники процесса также словили кайф. 

культура: При этом в «Успехе» нет откровенного комикования...
Руминов: У меня особые представления о юморе, я вырос на шутках, над которыми не смеются. Высший пилотаж рождается из парадоксов. Всегда хотелось оставаться до конца непонятым, работать в разных стилях. Я обожаю многие жанры — от джалло до индийского кино — и не хочу посвящать себя чему-нибудь одному. Важно в каждом случае добавить некую толику авторства, которую я по аналогии с Lubitsch touch называю «Руминов touch». Определенный угол зрения, открывающий комичную подоплеку малопримечательных событий. 

культура: Когда складывается фильм, Вы испытываете катарсис?
Руминов: Нет. Работая над картиной, взлетаю в небеса и попадаю в процедурный кабинет, где отрубают руки и ноги. Но какие бы «увечья» ни получал, мечтаю вернуться в кино, как уголовник на «родную» зону. Вопрос в том, чтобы корректировать систему мотиваций и направлять ее на саморазвитие и реализацию коллег. Такая система создает профессиональную творческую среду. Как в Голливуде, ведь это не арифметическая сумма корифеев, а, согласно заголовку выдающейся книги Томаса Шаца и Стивена Баха The Genius of the System, Система-Гений. То же в театре и музыке — и Шекспир, и «Битлз» взлетели выше всех в самое продвинутое время в самой конкурентной среде. Отдельных гениев не бывает; чтобы они появились, нужно взращивать страсть к кино. А как? Больше показывать советские фильмы, популяризировать малоизвестные ленты, создавать классический культ.

культура: Современные российские картины почти не имеют успеха, потому что снимаются вне конкурентной среды?
Руминов: Не знаю. Для меня работа в кино — дело совести. Любовное отношение не нуждается в опосредованной оценке, языке цифр, мнений, рейтингов. Я создавал свою визуальную культуру с середины 90-х, снимал клипы Дельфина и Земфиры и стыдился всех неудач. Мне как воздух нужна была большая картина. Махатма Ганди сформулировал закон, избавляющий от праздной болтовни: «Если желаешь, чтобы мир изменился, сам стань этим изменением». Воплощением формулы для меня оказался «Успех». Убежден, в нашем кино нет никого, кто так же страстно верит в мелодраму, не желая уступать ее сериалам.

культура: Музыкальным камертоном картины стали «Песня мамонтенка», «Выпьем за любовь» и A Whiter Shade of Pale.
Руминов: И несколько десятков тем из более двух тысяч композиций, которые я прослушивал, меняя местами. Жанровое кино ближе к Моцарту, чем к взбалмошному Листу. Procol Harum создала A Whiter Shade Of Pale в свингующем Лондоне, взяв баховскую тему и дурно сыграв ее. Получился бессмертный шедевр. И наша юная героиня прославила панк-шансон, переосмыслив хит Игоря Николаева.

культура: Не было соблазна попробовать на зуб других корифеев отечественной эстрады?
Руминов: Был, но одна песня как рефрен работает сильнее. Подобный прием эксплуатирует американский «романтический реализм». Эйфорическая музыкальная тема проходит через всю ленту, и мелодия начинает восприниматься как метафора дивного мира, где все хорошо. Это помогает создать баланс между идеализмом и натурализмом. Например, мы прекрасно понимаем, что модельная «Красотка» Гэрри Маршалла работает проституткой, но вокруг нее — магия, защищающая от непосредственного контакта с действительностью. Такое кино чудесным образом сочетает в себе прагматизм и романтизм. Лучше всего это удавалось Фрэнку Капре, он меня сильно вдохновляет. После проката мы задумали выпустить двухчасовую версию «Успеха», а затем снять продолжение «Успех: Сны о чем-то большем» — широкоформатную мелодраму в лучших советских традициях, которой хватит дыхания на два часа двадцать минут.