24.08.2019
«Страшные истории
США, Канада, 2019 Режиссер: Андре Овредал В ролях: Зои Маргарет Коллетти, Майкл Гарза, Гэбриел Раш, Остин Абрамс, Дин Норрис и др. 16+ В прокате с 8 августа |
В черном-черном доме, в темном-темном подвале лежит старая-старая книга. В ней кровью написаны самые страшные из всех историй на свете. Но некоторые страницы пусты. И тот, кто найдет книгу и прочтет всю эту жуть, будет мгновенно проклят: ведь на свободных местах появится свежий рассказ, где главным героем станет сам читатель. И никому не ведомо, сколь несчастный конец ожидает незадачливого любопытного…
Фильм «Страшные истории для рассказа в темноте» вполне мог бы оказаться очередным рядовым молодежным ужастиком. Для этого у него есть соответствующие компоненты: и история про подростков, нашедших в заброшенном доме проклятую книгу, и женский призрак, рассылающий проклятия по свету, и набор действительно жутких монстров. Но при пристальном рассмотрении — все оказывается не так просто. Перед нами — неоднозначная и глубоко метафоричная история, у которой, скорее всего, будет весьма многообещающее продолжение.
Прежде всего, российскому зрителю следует пояснить, что перед нами — экранизация. В свое время американский писатель Элвин Шварц выпустил одноименную книгу, где объединил (предварительно литературно обработав) самые распространенные детские страшилки: про ходячих мертвецов, мстительных призраков, оживающих огородных пугал — в общем, все то, что дети рассказывают друг другу на ночь в походах и лагерях. Нечто подобное сделал у нас на закате перестройки Эдуард Успенский, написав «страшную повесть для бесстрашных школьников» под названием «Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы». Но наш писатель решил вставить в детские рассказы сквозной сюжет, из-за чего произведение «рассыпалось» и стало похожим на все поздние литературные неудачи Успенского. А вот Шварц поступил проще — он выпустил единую антологию страшилок, ставшую настолько популярной, что пришлось написать еще два продолжения.
Овредал некоторым образом уподобляется Успенскому: он соединяет детские ужастики в рамках единого сквозного сюжета, но делает это весьма тонко. Кошмары из проклятой книги разноплановы и цитатны: оживающее огородное пугало по имени Гарольд — это своеобразный привет циклу «Джиперс Криперс» и кинговским «Детям кукурузы». Мертвец, ищущий отрезанный палец, — классический персонаж из ужастиков 50-х годов. Толстая Дама (самый страшный из всей четверки монстров) — родная сестра призраков из японской манги, неуловимо напоминающая Безликого из «Унесенных призраками» Миядзаки. Пауки, пожирающие людей, — один из самых распространенных страхов что в кинематографе, что в устном народном творчестве. Ну и, наконец, Гремящий человек — отсылка к малобюджетному хоррору «Я, сумасшедший», который почему-то невероятно популярен среди американских любителей страшилок 80-х годов.
Эта нарочитая цитатность, впрочем, не исключает ключевой и очень важной мысли, заложенной в картине: ее главная героиня вполне типична для голливудских ужастиков — подросток Стелла, «гадкий утенок», затюканный очкарик из неполной семьи (мама сбежала, папа тихо напивается перед телевизором). Но у нее есть мечта и есть талант — она писатель.
Именно поэтому главная борьба в фильме, по сути, развернется между двумя авторами — собственно юной Стеллой и таинственным призраком со сложной судьбой, сочиняющим дьявольские истории, мистически появляющиеся на страницах книги. И никакой магический обряд, никакая пуля не смогут прекратить этот зловещий круговорот кошмара — ничто, кроме верно рассказанной истории. Ничто, кроме писательского мастерства.
«Страшные истории для рассказа в темноте» — это в первую очередь фильм о силе художественного творчества, о силе слова, которое, с одной стороны, может материализовать любой кошмар, а с другой — способно открыть давно позабытую истину. И она, эта истина о вполне реальной человеческой жестокости, окажется куда мрачнее, нежели выдуманная страшилка. Главными носителями зла в фильме становятся вовсе не фантомные монстры, а вполне себе живые и преуспевающие люди, за благообразным видом которых скрываются черные злые души. И такие чудовища намного опаснее ожившего огородного пугала (тем более, что оно в целом ничего плохого не делает и даже нападает на одного из самых мерзостных персонажей картины).
Вторая метафорическая аллюзия фильма — ужас, происходящий за кадром. Другой главный герой картины, мексиканец Рамон, бежит от собственной судьбы, он не хочет, чтобы его призвали во Вьетнам, где погиб его старший брат. И ужасы вьетнамской бойни, бессмысленной, но неотвратимой, — кошмар, ничуть не менее реальный, чем преследующий призывника в сновидениях Гремящий человек. Безысходность рока, но вместе с тем и надежда, которую в финале получает и Рамон, и остальные герои, дают зрителям шанс на захватывающий сиквел.
Один из продюсеров картины — Гильермо Дель Торо, чье имя вынесено на афиши, привлекая зрителей, — отлично понимает подобные метафоры. Человек, ценящий и исторические (вспомним его «Хребет дьявола» и «Лабиринт фавна»), и литературные (сериал «Штамм») аллюзии, прекрасно знает цену всепобеждающего слова. Слова, будоражащего самые буйные и яркие фантазии. Слова, которое может быть и смертельно опасно, и целительно.
И потому — вся надежда на юную Стеллу, начинающую в прямом смысле жить по принципу «Ни дня без строчки». Она не только оттачивает мастерство рассказчика, но и, по сути, спасает мир. Так что берегитесь, монстры: на охоту выходит писатель!