Хороший художник, мертвый художник

Алексей КОЛЕНСКИЙ

11.03.2019


«Шедевр»
Аргентина, 2018

Режиссер Гастон Дюпра

В ролях: Гильермо Франселья, Луис Брандони, Рауль Аревало, Андреа Фриджерио, Мария Солди, Моника Дюпра, Сантьяго Коровски, Хулио Мартикорена

16+

В прокате с 28 февраля

На экранах «Шедевр» Гастона Дюпра — ​авантюрная комедия, раскрывающая тайну художественного творчества.

Мастера кисти — ​самый несчастливый подвид «гомосапиенсов». По крайней мере, в кино. Их удел — ​творческие муки, беспросветная нищета и мизантропия, психопатия, аутизм. Хуже живется лишь воплощающим гениев артистам: вынести тонны грима и затрещин, пересечь море бед, чтобы в конце концов услышать: «ничего себе, во всяком случае похож, почти как живой». Идеал недостижим — ​в лучшем случае речь идет о пародии, в худшем — ​о кукле-марионетке, как правило, имитирующей бессмертного гения.

Восторг живописца доступен лишь в индивидуальном опыте и при одном необходимом, но недостаточном условии — ​профессионально поставленной руке. Дальнейшее — ​дело случая. Вооружившись навыком, сформировав почерк, вкус, стиль и манеру, следует отыскать «эти глаза напротив».

Кинематографу поживиться тут почти нечем. Житейские муки нужны гению лишь затем, чтобы внушить публике миф о своей исключительной компетентности и оформить заявку на последнее слово в искусстве. Не случайно в глазах современников художник частенько предстает игроком, обманщиком, резонером, эгоистом, не чуждым тиранства нарциссом. Он мечтает лишь «памятник себе воздвигнуть нерукотворный». Творение — ​в точном смысле слова — ​нечеловеческий труд, а кино в лучшем случае умеет передать сопутствующую эйфорию.

Аргентинец Гастон Дюпра изменил правила игры: показав «из какого сора» рождается шедевр.

Впрочем, речь идет о довольно сомнительном полотне. В прологе закадровый экскурсовод бубнит посетителям галереи: «Здесь не надо ничего понимать, смысл в том, чтобы пережить ощущения, вызываемые этим произведением…» А в кадре цепенеет горный пейзаж, напоминающий натюрморт из несвежего, экспрессивно нарезанного бекона, сдобренного соусом карри: яркая, запоминающаяся, вызывающе провинциальная работа.

«Буэнос-Айрес — ​лучший город в мире, и, как ни странно, он хуже всех. Контрасты, люди, энергетика, безумие… Это столица никогда не существовавшей империи, это элегантность с легкой примесью распада — хаотичный, непредсказуемый, жестокий, порочный, дышащий город. Здесь может случиться все…» — ​бормочет другой голос. Это — ​рассказчик, арт-дилер Артуро Сильва (Гильермо Франселья), вынужденный продавать картины своего друга Ренцо Нерви (Луис Брандони). Их союз хуже неволи: галерейщик вложил в живописца много денег, а тот отказывается их отрабатывать на творческих встречах с влиятельными критиками и заказчиками. 

Самодур предпочитает скандалить. Ренцо публично расстреливает полотна, малюет на них гениталии, задирает публику. Но он — ​не позер. Прекрасно осознавая несовершенство работ, художник просто не может отпустить их в мир, а как завершить — ​не знает, вот и злоупотребляет радикальным жестом. Эта клоунада выдает глубочайшую неуверенность в собственном даре, но в то же время парадоксальным образом сертифицирует его подлинность. С ослиным упрямством он огрубляет рисунок, усиливает контрасты, упрощает позаимствованные с улиц сюжеты, и они начинают гипнотизировать художника, подзаряжать его конфликтный потенциал. В конце концов живописец теряет мастерскую, арестованную за долги коллекцию, здоровье и память. Едва выжив в автоаварии, Ренцо становится инвалидом.

Тихая кончина бузотера провоцирует интерес к его полотнам: от автора больше никто не ждет сюрпризов. Критике представляется, что смерть запечатала дух несломленного бунтаря, превратив «уксусное» творческое наследие в выдержанное вино. Картины Ренцо растут в цене — ​друг и душеприказчик Лоренцо зарабатывает миллионы. Только этого мало: внезапно арт-дилер обнаруживает новую золотую жилу, склад полотен лучшего периода творчества нонконформиста, и повышает свой доход на несколько нулей.

Заслуживает ли Ренцо посмертной славы — ​вопрос риторический. В некотором смысле, он в самом деле приказал долго жить. Зато вдали от суетного Буэнос-Айреса родился настоящий художник. Понятно, что приятели провернули аферу, сымитировав смерть непонятого при жизни мастера.

Режиссер Гастон Дюпра рассказывает историю собственного творческого становления. Будучи по натуре ригористом, он испытал облагораживающее влияние старшего брата — ​архитектора, директора Национального музея изобразительных искусств и соавтора сценария Андреса Дюпра. Последнему прекрасно известно, что современное искусство давно перестало волновать публику в качестве «окна в мир». Куда эффектнее смотрится провокационный мем, помещенный в актуальный контекст. Собственно, современному художнику ничего не остается, как перевоплотиться в иероглиф акционизма.

Но Ренцо поступил умнее: он исчез, чтобы остаться. И, как выясняется, к вящей славе искусства: переехав на пленэр, анахроничный бунтарь обрел свободу, поместив свой взгляд в естественную, бесконфликтную среду обитания — ​провинциальный горный пейзаж. Высокая ирония: живописуя хребты, он запечатлел те самые общественные язвы и узы, которые бессильно обличал, будучи невротичным обывателем Буэнос-Айреса.