Все в дом, все в семью

Алексей КОЛЕНСКИЙ

09.11.2018


«Магазинные воришки»
Япония, 2018

Режиссер: Хирокадзу Корээда

В ролях: Кирин Кики, Рири Фрэнки, Сосукэ Икэмацу, Сакура Андо, Моэми Катаяма, Кэнго Кора, Акира Эмото, Маю Мацуока, Тидзуру Икэваки, Дзё Каири

16+

В прокате с 8 ноября

В прокат выходят «Магазинные воришки». Японская семейно-криминальная сага Хирокадзу Корээды была отмечена «Золотой пальмовой ветвью» Каннского фестиваля и стала чемпионом национального проката.  

Приступая к работе над картиной, японский бытописатель признался: «По-настоящему людей сегодня связывают только преступления». В случае Корээды следует оговориться: до тех пор, пока они остаются нераскрытыми. Режиссер посвятил лучшие работы исследованию границ между родным и чуждым, должным и недопустимым. Достаточно упомянуть основанную на реальных фактах историю мытарств детей, заточенных матерью в съемной квартире («Никто не узнает»), или рассказ о переживаниях родителя подмененного ребенка («Сын в отца»). В «Магазинных воришках» режиссер взял новую высоту, встал вровень с бессмертными классиками — Витторио Де Сикой и его «Похитителями велосипедов», а также своим учителем, японским киносэнсэем Ясудзиро Одзу — и показал, как дурными намерениями может быть вымощена дорога в рай.

Токийская окраина, поздняя осень. Возвращаясь с добычей из супермаркета, пара магазинных воришек замечает замерзающую на балконе маленькую девочку. Угостив ее крадеными крекерами, Осаму и его отпрыск, подросток Сета, забирают Юри к себе. На теле замарашки обнаруживаются следы побоев. Посовещавшись с бабушкой, женой и свояченицей, Осаму решает оставить ребенка себе. Настоящие родители не заявляют о пропаже, и Юри забывает прежнюю жизнь, как дурной сон. Новые «родственницы» балуют приемную дочку, сводный брат Сета обучает азам воровского ремесла, а отец вывозит семейство на отдых к морю.

Идиллия завершается скоропостижной смертью бабушки. Наследники решают скрыть останки во дворе, поскольку единственным стабильным доходом семейства остается начисляемая на ее карточку пенсия. В последней трети фильма Корээда подвергает родственные узы нешуточным испытаниям. Разыскавшие Юри полицейские выясняют подноготную персонажей — оказывается, за каждым здесь маячит своя тщательно скрываемая криминальная история.  

Но речь не о них. Автор внимательно отслеживает мелочи быта: Корээду интересует, как его «подпольщики» ужинают, веселятся, заботятся друг о друге и переживают удары судьбы. В какой-то момент этих подробностей становится излишне много и делается неясно, отчего супруги избегают интимной близости, бабушка стала холодна с преданной младшей дочкой, а Сета предпочитает прогулки с Юри обществу родителей? Неужели, скрывая криминальный промысел, «воришки» лишь имитировали родственные отношения и привязанности? На допросе простак Осаму подтверждает эту официальную версию: «А чему я еще мог научить детей?» На самом деле, Корээда показывает и убеждает: избегать вездесущих видеокамер, прикрывать глаза на чужие грехи и быть внимательным к ближним вполне достаточно для простого человеческого счастья. Остальное — дело вкуса. На вопрос сына, хорошо ли воровать в  супермаркетах, папаша замечает: «Ничего страшного, ведь эти вещи пока ничьи». То же касается и подобранных детей, вовлеченных в криминальный промысел. За неимением лучшего это служит им увлекательной игрой и предметом тайной гордости, школой риска, сотрудничества и взаимовыручки. А для зрителей — наглядной метафорой чудовищного отчуждения от социума. Но без радикальной самоизоляции — по Корээде — невозможен семейный уют.

Выводя проходимцев на чистую воду, режиссер избегает нравоучительной морали, сентиментальной патоки и мелодраматизма. Не судит людей, а наблюдает за тем, как из попытки убежать от темного прошлого рождается коллективная иллюзия всеобщей гармонии. Оказывается, и «на дне» могут цвести цветы жизни. Но однажды делается очевидно: существовать одним днем невозможно. Изгоям приходится отречься от иллюзорного «парадиза», пожертвовав собой ради будущего Юри.

Но вот беда, за стенами «ночлежки» никакого семейного сценария для маленьких «воришек» не просматривается. Во внешней среде обитания отношения формализуются и обезличиваются, а главным изгоем современного мира становится естественная домашняя атмосфера. Весь каннский зал проявил редкое единодушие с решением жюри, искупав «Магазинных воришек» в продолжительных аплодисментах. Это было признание с отчетливым привкусом ностальгии. Возможно, каннский лауреат стал последним классиком, сумевшим перенести на экран завораживающий семейный роман, расцветающий и рассыпающийся на маленькие трагедии разлученных людей.