18.10.2016
культура: Дебют в сложнопостановочном проекте — это прежде всего...
Хомерики: Опыт освоения нового жанра, палитры, инструментария. Раньше я снимал камерой на штативе, теперь пришлось осваивать кран, мыслить крупными блоками и собирать мозаику из огромного количества элементов.
культура: Прототипы героев консультировали картину?
Хомерики: Готовясь к съемкам, встречался со многими исследователями Арктики и Антарктики и использовал их рассказы для создания собирательных образов. К сожалению, не довелось пообщаться с капитаном «Михаила Сомова», в тот момент я уже был в производственном цейтноте. Валентин Филиппович Родченко — человек трудной судьбы. Несколько лет назад он продал петербургскую квартиру, перебрался в родной Луганск. Из-за разгоревшегося конфликта вернулся назад, поселился в выделенном государством жилье. С ним беседовал Петя Федоров, ему было важно понять, каков его герой, что значит быть капитаном дрейфующего судна, когда ты почти ничего не можешь и остается лишь поддерживать дух команды…
культура: В 1985-м на «Михаиле Сомове» заменили капитана. Точно такая же история разворачивается в Вашей ленте?
Хомерики: В реальности дела обстояли несколько иначе. Из-за проблем со снабжением ледокол вышел из порта на месяц позже, чем следовало — дело шло к зиме, а судно не было приспособлено к перемещению по тяжелым льдам. Предшественник Родченко переживал личные проблемы, накуролесил, сел на подводные камни, и его отправили домой. На «Михаил Сомов» прибыл Валентин Филиппович — он успел взять полярников, но застрял во льдах. Москва долго колебалась, ждала, что переменится ветер и торосы разойдутся, а погода ухудшалась. Когда стало ясно, что из моря Росса «Сомову» не выбраться, на выручку морякам была выслана спасательная экспедиция во главе с Артуром Чилингаровым. Благополучно преодолеть штормовые широты на мощном ледоколе казалось невозможным. «Владивосток» целиком погружался в бушующую пучину, крепеж не выдерживал болтанки — холодильные установки летали по судну, как снаряды. История чилингаровского похода достойна отдельной картины.
культура: В картине на пути корабля возникает огромный айсберг, он начинает преследовать дрейфующий ледокол. Насколько это реально?
Хомерики: Вполне, их нрав непредсказуем, особенно в слабо изученном море с непрестанно меняющимся ледяным рельефом и мощными подводными течениями.
культура: В блуждающей глыбе нетрудно опознать мелвилловский архетип — белоснежного убийцу моряков Моби Дика...
Хомерики: Да, я догадался об этом лишь во время съемок. Но, делая фильм, не закладываешь абстрактную схему, а заряжаешь доверенную историю своими чувствами и идеями.
культура: Сюжетная коллизия представляется многоплановой притчей. Ощущение надвигающейся катастрофы рифмуется с близким крахом СССР. Нерв картины — поединок отстраненного от руководства капитана в исполнении Петра Федорова и авторитарного героя Сергея Пускепалиса. Закручивание гаек — единственный сценарий выживания в бесконечном дрейфе?
Хомерики: Не сказал бы. Рассудительность и терпение одного и горячность другого — диалектическая пара, описывающая идеального лидера. В наиболее критический момент решение принимает молодой капитан, но моральная победа все-таки остается за бывалым морским волком — персонажем Пускепалиса. Стать начальниками мечтают многие, но руководить людьми и нести за них ответственность способны единицы.
культура: Отстраненный капитан наверняка стал бы взрывать бочки с соляркой, чтобы пробиться к большой воде?
Хомерики: И это бы не спасло ситуацию. «Михаила Сомова» (в картине — «Михаила Громова») спроектировали для прохода 70-сантиметрового льда, а его затерло метровыми глыбами. Второй капитан был назначен, потому что уже имел опыт дрейфа. Он намеренно ведет себя жестко — пусть люди злятся, лишь бы не засыпали на ходу. В реальности Родченко разрешил потребовавшей решительных мер команде взорвать несколько бочек. Разумеется, результат оказался нулевым.
культура: И доплыли до страны, которая вскоре растает как мираж...
Хомерики: А затем возродится, как неоднократно бывало в русской истории.
культура: Из ледяного плена людей спасает корабль «Новороссийск». Намек на непризнанные республики?
Хомерики: Нет, нужно было просто переименовать ледокол «Владивосток», решение пришло спонтанно. Я люблю портовые города, часть детства провел в Новороссийске.
культура: В середине 80-х не было ощущения, что страна живет расслабленно, вяло и скоро это кончится?
Хомерики: Нет, помню, как в 85-м мне повязали пионерский галстук и я шел домой счастливый, со слезами на глазах. А в комсомол вступать уже не хотелось. Идеалы не прошли проверку на прочность. Перестройка воспринималась как торжество правды, но мир оказался куда сложнее, чем представлялось. Считаю, СССР погубили двойные стандарты: когда говорят одно, а делают другое, перестаешь верить людям.
культура: История героического дрейфа сегодня протекала бы по иному сценарию?
Хомерики: Морские законы неизменны. Если вы служите на одной лодке, то понимаете — без упорства, взаимовыручки, дисциплины со стихией не поспоришь.
культура: Для Вас много значит чувство локтя и почвы?
Хомерики: Да. Я люблю свою страну. Долго жил за границей, два года учился в Голландии, потом четыре — во Франции. Мой российский мастер Владимир Хотиненко дал традиционную базу, а зарубежный опыт позволил оценить богатство и разнообразие киноязыков мира. Но никогда не жалел, что вернулся. При всех сложностях, ни на кого не променяю наш народ: разговаривать на родном языке, поддерживать эмоциональный душевный контакт — это дар, доступный далеко не всем людям на планете. Знаю многих иностранцев, переехавших в Россию и нашедших здесь свою Родину.
культура: Через неделю Вы начинаете снимать новый фильм.
Хомерики: Психологический триллер «Селфи» по роману Сергея Минаева с Константином Хабенским. Это более зрелый и рефлексирующий герой, чем персонаж «Духlessа».