От Силиконовой долины до Nirvana: как создавался миф о гараже

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

01.06.2020




Книга «Гараж», выпущенная Strelka Press совместно с Музеем современного искусства «Гараж», развенчивает один из современных американских мифов.


Что такое гараж для американца, выросшего в небольшом доме в пригороде — той самой одноэтажной Америке? Или — если взять модный термин — субурбии. Казалось бы, ответ очевиден. Гараж символизирует собой свободу от правил и условностей, навязанных обществом с его корпорациями и гонкой за успехом. Здесь придумали гаражный рок: именно в гаражах проходили первые репетиции знаковых групп 1990-х — Nirvana и No Doubt. Еще здесь устраивают гаражные распродажи, где можно купить что-нибудь необычное и нелепое — не унифицированную продукцию торговых моллов. Старые вещи индивидуальны — они несут отпечаток своих владельцев. Наконец, именно в гараже были придуманы многие стартапы — от HP (тогда — Hewlett-Packard, их гараж теперь считается местом рождения Силиконовой долины) до Amazon и, конечно, Apple, хотя Стив Возняк и настаивает, что это миф. В общем, гараж в американской культуре символизирует свободу от корпоративной рутины, скучных правил и установок. Это место, где артисты и начинающие бизнесмены придумывают свои правила — чтобы потом достигнуть успеха в «большом мире».

В советской жизни гараж играл совсем другую роль. В СССР не было частной собственности, и гараж в этом смысле оказался редким исключением. Правда, для официальной культуры он стал символом мещанства и был едко высмеян в фильме Эльдара Рязанова «Гараж». Но, как утверждает литератор Кирилл Кобрин, написавший статью о феномене советского гаража, именно в гараже — как и на кухне — проходила частная, неформальная жизнь советского человека. Однако если на кухне гендерные различия не играли роли, то гараж оказался чисто мужской территорией. Там выпивали с друзьями, копались во внутренностях авто, даже ночевали — если хотели спрятаться от семьи. В наши дни гараж как культурное явление потерял актуальность: люди предпочитают отдать машину в сервис, да и частной собственности стало больше — обладание гаражом потеряло прежний статус. Российский гаражный мир, пишет Кобрин, теперь архаичен — это заповедник советских 1970-х. Причем недостаточно симпатичный, чтобы сделать из него культурный феномен, разрекламировать, создать новый миф: «Нужен очень изощренный взгляд, чтобы обнаружить прелесть в ржавых железных коробках, битком набитых старой рухлядью».

Что общего у американского и советского гаража? В Штатах гараж тоже был мужской «берлогой» — и во многом сохраняет этот статус по сей день. Авторы книги, Оливия Эрлангер и Луис Ортега Говела, приводят пример — фильм «Красота по-американски», где герой Кевина Спейси, переживающий кризис среднего возраста, сбегает в гараж от опостылевших домочадцев. Впрочем, это единственное сходство. В США гараж давно облюбован массовой культурой — как место творчества и инноваций. И тем более любопытно, что авторы книги с удовольствием разоблачают этот миф.

Главная мишень этого «левацкого» по духу исследования — общество потребления, точнее, его способность мифологизировать и «переваривать» любой протест: «Как только гараж был окончательно занят, обжит и присвоен культурой стартапа, он начал перерабатывать и фабриковать воспоминания и мифы, которые поддерживали его иконографию как территорию изобретательства. Это привело к стиранию границ между реальностью гаража и его символическим образом». Иначе говоря, когда-то в гараж действительно сбегали за поисками новых идей и смыслов. Однако придуманное прекрасно вписалось в современную культуру с ее консьюмеристскими ценностями. Это относится, в частности, к рок-группам: «Так и работает фаустовская сделка с дьяволом, заключаемая при привлечении в проект внешнего инвестора. Контракты на запись альбомов, музыкальный менеджмент, шоу-бизнес, аудитория ломают и пересобирают бунтарскую идентичность в виде продукта, который так легко потреблять и которого людям всегда не хватает». Другой пример — Apple, чьи ценности распространились по всему миру и внесли свою лепту в глобализацию: «…рожденные в гаражах бренды гомогенизировали локальные культуры, подменяя их образцовыми американскими идеалами по своему крою».

По мысли авторов книги, из заколдованного круга потребления невозможно выбраться. Оливия Эрлангер и Луис Ортега Говела проводят аналогию с интернетом, где свобода во многом — тоже иллюзия. Пример — контекстная реклама и автоматизированные алгоритмы: они постоянно возвращают нас к себе, к тому, к чему мы привыкли. Четко очерчивают круг информации, которую мы получаем, и не дают сделать шаг в неизведанное. В итоге мы оказываемся в удобной и безопасной клетке. Другой пример несвободы — автопилоты в машинах: очевидно, в недалеком будущем умение водить автомобиль станет рудиментом. Все будет делать искусственный интеллект — и чтобы контролировать ситуацию, ему будет нужно собрать как можно больше данных. Какова в этой ситуации роль человека, задаются вопросом авторы: «Что это — полное бесправие или же, наоборот, обретенная свобода?»

Книга вызвала полярные отзывы в англоязычной критике: одни хвалят авторов за попытку деконструировать американский миф. Другие — ругают за «птичий язык»: чрезмерное увлечение модной терминологией, утяжеляющей текст. Ну а российский читатель наверняка оценит иронию, связанную с изданием книги в России. Ведь Музей современного искусства «Гараж» давно съехал из Бахметьевского автобусного гаража, где изначально располагался, но сохранил при этом название. Поскольку, подобно гаражу из американской субурбии, уже стал самостоятельным явлением, оброс собственными смыслами. В общем, механизм создания брендов, связанных с гаражом, успешно работает по обе стороны Атлантики.