Сергей Надеев: «К «Дружбе народов» обращаются, нам доверяют. Этим и живем»

Дарья ЕФРЕМОВА

11.04.2019

10 апреля в Доме русского зарубежья состоялся торжественный вечер журнала «Дружба народов», отметившего в этом году восьмидесятилетие. О сложностях литературного диалога на постсоветском пространстве, «русском безрубежье» и смутном будущем «толстяков» главный редактор одного из старейших журналов Сергей Надеев рассказал в интервью «Культуре».

культура: Премия журнала вручалась в конце марта на Нижегородском фестивале им. Максима Горького. Четыре прозаических номинации (крупная проза, повесть, рассказ, документалка), дебют, почетный приз за «беззаветное служение», но самое интересное — это награда за поэтический перевод. По какому принципу оцениваете такие тексты?
Надеев: Придерживаемся той точки зрения, что перевод должен стать фактом литературы. Сказать, что буквальное переложение тут невозможно, значит ничего не сказать. Стихи переводятся с одного языка поэзии на другой язык поэзии, а гнаться за строфикой, ритмом, точностью метафор — занятие бессмысленное и неблагодарное. Обычно мы награждаем одного переводчика, на этот раз сразу 13 человек: украинцы, белорусы, русские. «Работает» это так: одно и то же произведение переводят несколько авторов, а потом сравниваем, чей текст лучше.

культура: «Дружба народов» концептуально отличается от других «толстяков». Насколько сложно осуществлять международное литературное сотрудничество на фоне острых политических разногласий?  
Надеев: Очень непросто. Например, на церемонии в Москве мы можем наградить украинских авторов лишь заочно, в Киеве они испытывают давление, далеко не все могут позволить себе приехать в Россию. Так что сделать это лично сможем только на нашей следующей встрече, в Минске. В другой раз пришлось снять из номера роман украинского писателя о событиях в Донбассе, он шел на Шевченковскую премию и испугался, что публикация у нас ему повредит. Был и вовсе невероятный трагический случай, когда мы напечатали роман «Каменные сны» азербайджанского писателя Акрама Айлисли. Он у себя на родине считался живым классиком — персональная пенсия, личный друг Алиева. Сюжет такой: азербайджанец из села рассказывает о событиях Сумгаита, спасает армянского мальчика, получает ранение, уходит в кому и говорит в бреду: братья, одумайтесь и покайтесь. А когда герой умирает, его рука тянется перекреститься. Роман как роман, может быть, не самый сильный у Айлисли. Но после его выхода началась настоящая истерия: книги писателя стали сжигать на площадях и возить по улицам в гробах, фундаменталисты объявили охоту, власти приставили к его дому охрану, но лишили всех привилегий. К счастью, такие вещи происходят нечасто. А в целом вы правы, «Дружба народов» всегда стояла особняком. Мы, наверное, единственный из рожденных советской эпохой «толстяков», кто никогда не менял своей линии. Если «Звезда», «Новый мир», «Октябрь» очаровывались и разочаровывались в тех или иных идеях, то мы всегда придерживались центристских позиций. Иначе — какая же дружба народов. Мы и сейчас печатаем всех: наш автор — нобелевский лауреат Светлана Алексиевич, хотя ее неоднозначно оценивают в современной России. У нас в редакции работают сразу два букеровских лауреата Владимир Медведев и Александр Снегирев. Вот недавно в трех номерах напечатали Сергея Самсонова «Держаться за землю» — очень жесткий роман о событиях в Донбассе. В этом году будет Артемий Леонтьев в двух номерах, в позапрошлом году был прозаик Алексей Георгиевич Иванов с совершенно замечательным романом «Опыт 1918» про большевиков и революцию, а его знаменитый пермский тезка, автор «Тобола» и «Географа...», напечатал у нас первую часть «Пищеблока» — это его первый опыт сотрудничества с толстыми журналами, после того как он стал значимым писателем. К нам обращаются, нам доверяют, этим и живем. Конечно, в советское время журнал не был лишен идеологической составляющей и он не всегда был высоко художественным.

культура: Из Русского зарубежья что-то присылают?
Надеев: Мне кажется, больше нет рубежей. Даже понятие появилось — «русское безрубежье». Под таким названием в Филадельфии выходит русскоязычный интернет-журнал «Гостиная» — такой проект русской диаспоры в Америке. Авторы у нас отовсюду, где люди думают и пишут по-русски: из США, Израиля, Германии, Франции, Австралии. Переводных романов, к сожалению, все меньше и меньше печатаем, потому что ушла переводческая школа, хотя Литинститут пытается что-то там восстановить и набирает курсы, но это дело не ближнее.

культура: Толстый журнал — это всегда знак качества, своего рода экспертный совет. Рукописи проходят строгий отбор, часто ставка делается на имена. Читаете то, что приходит самоходом?
Надеев: Конечно, среди «самотека» встречаются чудесные вещи, мы работаем с текстами, докручиваем их, если это необходимо. Выпустить литературный журнал — это не просто собрать антологию и расставить все по ранжиру. У нас один текст должен сочетаться с другим, третий поддерживать или, наоборот, тему опровергать. Нужны квалифицированные редакторы, которые отбирают произведения и доводят их до ума. Сплошь и рядом, когда в целом-то неплохая книга без редактуры сильно проигрывает...

культура: Приходилось значительно переделывать тексты? Скажем, можете попросить автора заменить финал, героя какого-то переписать или вообще поменять куски местами?
Надеев: Конечно. Бывает, автор пишет долго, скучно, начинает от Адама и Евы. Говорит, вот если до 170-й страницы дочитаете, дальше уже пойдет.

В таких случаях советую 170-ю страницу вперед поставить. Чтение не должно быть утомительным. Чаще приходится редактировать по мелочам: стилистика, выверка фактов. Иногда присылают статью, а там написано «Иосиф Мандельштам», везде нужен редакторский глаз. Иногда присылают огромные романы, и мы пытаемся их как-то представить. «Дружба народов», наверное, единственный журнал, который печатает романы с продолжением. Раньше все их печатали. Даже специально так делали, начало в пятом номере, а продолжение в седьмом, чтобы подписались на второе полугодие. Теперь это не работает, люди хотят, чтобы печатали целиком, в одном номере. Их можно понять, два номера — это 600 рублей, а не 300, другие деньги. Вообще, основная проблема толстых журналов — финансовая. И с каждым годом становится только сложнее. Сейчас Минкультуры перевело библиотеки на местный бюджет, а ведь именно они составляли большую часть наших подписчиков. В местных бюджетах, сами знаете, денег нет. Недавно мы были в Арзамасе, в центральной библиотеке, им на год на комплектование выделили 42 000 рублей. Библиотеки нам пишут, просят выделить благотворительно годовую подписку, а мы не можем, у нас нет на это денег. Существуем мы за счет того, что наши редакторы, отважные и самоотверженные, работают в «Дружбе народов» десятилетиями. Беспокоимся только — кому этот опыт передать... К сожалению, почти не происходит обновления кадров.

культура: У вас, в отличие от других альманахов, есть молодые авторы — Александр Снегирев, Ольга Брейнингер.
Надеев: Сергей Самсонов, Ирина Богатырева, Мария Ануфриева... Мы даже детскими проектами занимаемся, у нас есть рубрика «Дружба на вырост». Сотрудничаем, например, с белгородскими школьниками, они пишут чудесный цикл о том, что читают взрослые, что смотрят. Один мальчик, помню, смешно написал: «моя мама читает Пушкина и журнал мод». Александр Снегирев пришел к нам четыре года назад, первое время сидел на планерках и только слушал, что мы такое говорим на своем птичьем, журнальном языке. А потом взял, да и придумал нам ребрендинг. Ольга Брейнингер ведет колонку и осуществляет связь с блогерами. Это отдельная тема, оказывается, многие блогеры, пишущие о литературе, вообще не знали, что существуют толстые литературные журналы. Они просто пишут про книжки — на уровне «ой, мне понравилось...» или «фу, не понравилось». Там нет ни критики, ни литературоведения, голая эмоция, но они миллионщики или стотысячники...

культура: Боюсь, если блогер начнет заниматься серьезной литературной критикой, он перестанет быть миллионщиком.
Надеев: Да, это так. Вот из-за этого сейчас толстые журналы и проваливаются — нет квалифицированного читателя, у которого есть вкус к слову, необходимые знания. Читать ведь тоже нужно уметь. Раньше основы этого навыка закладывались в школе. Сейчас если такие школы и остались, то их единицы — это какие-то лицеи, гимназии, но никак не массовый вариант. К тому же с перестройкой ушел целый социальный слой читателей «толстяков» — инженерно-технические работники, которые трудились в НИИ. Они были хорошо образованны, восприимчивы, даже пытливы, но самое главное — располагали свободным временем, чтобы читать.

культура: Думаете, сейчас на чтение нет времени?
Надеев: Все сложнее. Многие молодые люди не любят читать, потому что не в состоянии сосредоточиться, их внимание настолько рассеяно, что слова не складываются в логическую цепочку, им скучно. Это не только у нас, распространенная во всем мире болезнь. В мартовском номере «Дружбы народов» вышел роман на эту тему белорусского писателя Ольгерда Бахаревича. Германия, 2050 год, последний книжный магазин. Прозу никто не берет, а поэзия стала маргинальным развлечением. Молодежь приходит на чтения, чтобы бесчинствовать. Сначала преувеличенно внимательно слушают чтеца, а потом начинают кричать: «Это наш великий поэт!» и крушат мебель. Почему на это идет хозяин книжного магазина — да потому что входной билет стоит пять евро. Общество, которое не читает, превращается в дикарей. Так что, не дай Бог, эта антиутопия станет предсказанием.