Роман в штрихах
18.12.2015
125 лет назад родился блестящий иллюстратор Пушкина Николай Кузьмин. Вершиной его творчества считается юбилейное издание «Евгения Онегина» (1933). Легкие, изящные рисунки, словно вышедшие из-под пера самого Александра Сергеевича, очаровали многих. В 1937 году книга получила Большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже.
Еще одним важным событием в жизни мастера стала женитьба на художнице Татьяне Мавриной, с которой они прожили почти полвека. Накануне юбилея «Культура» побеседовала с сыном иллюстратора, историком, членом-корреспондентом Российской академии образования Михаилом КУЗЬМИНЫМ, издавшим воспоминания об отце «Во сне я видел Пушкина...» (1999).
культура: Как Ваш папа стал художником?
Кузьмин: Он появился на свет в уездном городке Сердобске в простой семье. Родители — портные, державшие, как сейчас говорят, ателье. Остальные родственники — мастеровые и ремесленники. Мальчика ждала та же судьба: когда ему было 15 лет, отец возил его в Саратов с целью устроить в среднетехническое училище. Однако внезапно овдовел родственник, у которого хотели поселить Колю, и про переезд пришлось забыть.
Помог не только врожденный талант, но и случай. В 1906 году Николай, как сам говорил, «с провинциальной наглостью» отправил свои «виньетки» в журнал «Золотое руно». Получил ответ, что работы не подошли, но при этом приглянулись Соколову, редактору издательства «Гриф». А в 1909-м два его рисунка появились на страницах «Весов» рядом с произведениями Бакста, Рериха, Борисова-Мусатова. Отец, тогда 18-летний студент реального училища, был окрылен. Через год он — самоучка! — получил предложение печататься в «Аполлоне». А в 1911-м перебрался в Петербург.
культура: Столица покорилась легко?
Кузьмин: Не совсем. Отец не поступил в Академию художеств — срезался на экзамене по рисунку. Но из Питера не уехал: занимался в частной школе Званцевой, где работали Петров-Водкин, Добужинский, Бакст. На следующий год был зачислен в Школу Общества поощрения художеств, в класс Билибина. Тот рекомендовал Николая ведущим столичным журналам — «Новому сатирикону» и тому же «Аполлону». Папа видел весь цвет петербургского дендизма: Гумилева с феской на голове, недавно вернувшегося из Эфиопии, Сергея Маковского с запонками «величиной с блюдечко», элегантного Судейкина. А потом началась Первая мировая, которая — вместе с Гражданской — заставила Николая сделать перерыв на долгих восемь лет.
культура: Он рисовал на фронте?
Кузьмин: Да, однако чемодан с набросками потерялся где-то по дороге. Сохранился лишь один листок.
культура: Как шла жизнь после войны?
Кузьмин: В 1924-м перебрался в Москву, где работал в «Гудке» вместе с братом Ильи Ильфа Михаилом Файнзильбергом. Газета выпускалась утром, уходил в редакцию в ночь. Название моей книжки «Во сне я видел Пушкина...» взято из записки с распоряжениями на день, оставленной моей маме. Они поженились в конце 1924 года: Мария Петрова стала прототипом образа Татьяны в «Евгении Онегине».
культура: Как долго Николай Васильевич работал над юбилейным изданием пушкинского романа?
Кузьмин: Около трех лет. А вообще шел к пониманию творчества Александра Сергеевича с детства. Говорил, что в 1899 году, в восьмилетнем возрасте, на школьном вечере читал его стихотворение. Не помню точно, какое, может быть, «Тятя! тятя! наши сети притащили мертвеца...» Еще есть рисунок на тему Болдинской осени, датированный 1927-м. Заказ на «Онегина» разрешил важную дилемму: дневать и ночевать в «Гудке» или стать свободным художником. Книга понравилась многим: Горький отправил ее Ромену Роллану в подарок. Потом был парижский триумф. Правда, на память остался лишь картонный лист с вытисненной наградой — саму медаль надо было выкупить. Затем — работа над русской классикой: «Маскарадом» Лермонтова (отец, переживавший в то время непростой период, рисовал Арбенина с себя), «Горем от ума» Грибоедова, «Левшой» Лескова...
культура: Вы понимали, что отец — известный художник?
Кузьмин: Относился к его занятиям как обычный школьник-шалопай. Многое осознал позже. В конце 1930-х папа переехал к художнице Татьяне Мавриной. Роман с ней начался в конце работы над «Онегиным», а расписались они в военной Москве, в октябре 1941-го. Пока учился в школе, навещал их дважды в неделю. Студентом — реже. Потом уехал работать в Белоруссию. А когда вернулся в Москву в аспирантуру, снова стал заглядывать. Оказался у них вроде импресарио: составлял перечень дел, записывал, кому позвонить.
культура: Как складывались Ваши отношения с Татьяной Мавриной?
Кузьмин: Не скажу, что она обладала мягким характером. Была сосредоточена на творчестве и внутренне закипала, когда что-то мешало работать. Я, кстати, такой же. Мой брат в воспоминаниях говорит, что с годами понял: Татьяна Алексеевна поддержала Николая Васильевича во время войны, не дала умереть с голоду. Я с этим согласен. А в остальном... Поймите правильно, маму я поменять не могу.
