Елена ФЕДОРЕНКО

16.03.2015

Красавица Маргарита в легендарном спектакле Таганки, актриса Нина Шацкая отмечает юбилей. Поверить календарю непросто — не только потому, что внешность Нины Сергеевны опровергает все представления о возрасте. У нее удивительная память, поразительная честность в высказываниях, искренность в чувствах. Нина Шацкая и Леонид Филатов сложили историю одного из самых прекрасных театральных романов. Из тех, о которых мечтает каждая женщина. А до союза с Филатовым был брак с Валерием Золотухиным, и тогда на свет появился сын Денис… С  Ниной Сергеевной мы встретились накануне знаменательной даты.

культура: Чем сейчас заполнена Ваша профессиональная жизнь?
Шацкая: Снимаюсь в сериалах, чтобы зарабатывать и помогать внукам — их у меня шестеро. В трех сериалах маленькие эпизоды, в четвертом — «Призрак в кривом зеркале» — большая характерная роль: такая патлатая старуха с нравом Кабанихи. Раньше я отказывалась от съемок, о карьере никогда не думала, честолюбия во мне нет. Я бы и с Вами не встречалась, если бы не Лёня — нужно успеть рассказать о нем все, что помню.

культура: Авторская программа Леонида Филатова так и называлась «Чтобы помнили». «Жизнь ухудшается, исчезает память», — говорил Леонид Алексеевич и рассказывал об артистах, переживших свою славу и познавших одиночество. А что чаще вспоминаете Вы?
Шацкая: Кинолентой прокручивается жизнь. Сейчас почему-то вспомнила, как делилась наша Таганка. Как же это было страшно! Актеры обнаружили документ, из которого становилось понятно, что Юрий Петрович Любимов готовит бумаги для приватизации театра и получает тем самым право избавляться от актеров. Причем делалось это втайне от коллектива. Началась история без нас с Лёней. Он уже болел, и мы боролись с его зашкаливающим давлением в санатории Кисловодска. Лёня был лидером, люди ему верили и попросили заступиться. Он говорил, что не хотел бы в этом участвовать, но обмануть ожидания актеров, конечно, не мог. Время наступило неспокойное, без тормозов. Мучился гипертонией, но ходил по инстанциям, при его участии выиграли 26 судебных дел. Лёня считал, что должен помочь. Вообще, он жил честно и опрятно, не изменяя нравственным ценностям. Наш дружный коллектив раскололся на два враждующих лагеря. Распад родной Таганки стал для Лёни незаживающей раной.

культура: Тогда Вы ушли в «Содружество актеров Таганки»?
Шацкая: Какое-то время мы там проработали. Актеры хотели, чтобы Лёня стал худруком «Содружества». Он категорически отказался — чувствовал себя плохо и видел себя прежде всего артистом. Театр возглавил Николай Губенко… Когда Лёня ушел из жизни, мир вокруг лишился красок. Я ничего не соображала. Забывалась тяжелым сном, прижимая к себе свитер Лёни — он долго хранил его запах. В день похорон на входной двери увидела бабочку — удивительную: сверху крылышки — серенькие, незаметные, внизу — яркие, разноцветные. Таким был Лёня. Потом Сережа Гармаш рассказал, что в тот же вечер над сценой «Современника» во время спектакля летала бабочка. Как к этому относиться? Бабочки в это время в наших широтах не встречаются — за окном последними днями холодел октябрь.

культура: Верите в мистику?
Шацкая: Жизнь часто подбрасывала мне знаки, вещие сны, а гадание в Крещенскую ночь 1971 года «напророчило» счастье с Лёней. В полночь мы с подругой сожгли бумагу в тарелке и начали поворачивать ее перед свечкой. На стене появлялись тени. Сначала возникло ясное человеческое лицо с бородой и рогами — конечно, Козерог. Еще поворот тарелки — на нас смотрела собака. Козерог станет другом — сообразила я. Третьей картинкой стал кулак с большим пальцем вверх: «Все будет хорошо». У нас с Лёней сильная сакральная связь: он — Козерог, я — Рыба.

Случались и смешные, но неслучайные совпадения. Моего папу звали Сергей, маму — Матрена. Такие же имена носили родители Валеры (Золотухин. — «Культура»). Оба Сергея были богатырского роста, под два метра, а Матрены — маленькие и хрупкие.

культура: Влияют ли мужчины — те, что рядом, на характер женщины? С  Валерием и Леонидом Вы были разной?
Шацкая: Конечно. С  Валерием три года мы прожили замечательно. Даже плакали, когда расставались, провожали друг друга на съемки в темных очках, скрывали заплаканные глаза. Но у него в отношениях с женщинами мораль полностью отсутствовала, возлюбленных становилось все больше. Во мне копились раздражения, я была неспокойной и какой-то вздрюченной. Не могла простить предательства, но рос сын и формально семья сохранялась. До развода каждая измена отзывалась болью, ведь все равно он оставался моим мужем. Такая я частница и собственница: уже не люблю, уже — чужие, но пока мое — значит, мое.

С Лёней я сама себя не узнавала: женственная, мягкая, в зеркале замечала непривычно нежную улыбку. Я почувствовала наконец-то себя женщиной — любимой и единственной. И какое же тепло, покой, счастье поселились в семье. Валера никогда не баловал нас с сыном подарками. Лёня — бесконечно. Им руководило обостренное чувство ответственности за тех, кто рядом. Это мужская черта. Настоящих мужчин всегда мало, у нас на Таганке было двое: Филатов и Высоцкий. Лёня так щедро одаривал всех, что роскоши и достатка мы никогда не знали. Он вообще презирал деньги, видел в них зло, которое меняет людей. Когда публика хохотала над пошлыми шутками эстрадных концертантов, просто страдал: «Бесстыдники, что они с русским народом делают…» Однажды его пригласили в какой-то сибирский город всего на один концерт и посулили бешеный гонорар. Он отказался. В последние годы, когда тяжело болел, старался найти силы на выступления, доказать себе, что еще может, и, протягивая мне конверт, с гордостью говорил: «Я Вам денежку заработал».

культура: О браке с Золотухиным сожалеете?
Шацкая: То были игры судьбы. Валера в интервью часто говорил, что мог завоевать любую женщину. Ко мне это не относится. Наш брак — моя инициатива. С  Валерой мы учились на одном курсе, но я его в упор не видела. Он — не мой человек, но соединились мы по любви. Когда мы стали близки, я взяла его за руку и привела к маме: «Вот мой муж». Он не сопротивлялся. Все случилось внезапно и быстро. Судьбе, наверное, надо было, чтобы у нас родился сын Денис, чтобы появились обожаемые внуки. На этом тему детей судьба закрыла. Разводились мы весело — с шампанским.

культура: Лёня — любовь с первого взгляда?
Шацкая: Нас с Лёней не посетило какое-то озарение — так, чтобы увидели друг друга и влюбились, нет. Когда познакомились, то не только я была замужем, но и он жил в гражданском браке. С  Валерием у меня отношений уже не было, я оказалась брезгливой, у Лёни в семье тоже произошел какой-то разлад. Шел 1969 год. На выходе из театра ко мне подошел Лёня и пригласил в соседнюю кафушку. Пили кофе, он читал свои стихи. Вот тогда во мне что-то завибрировало. С тех пор нас неодолимо тянуло друг к другу, мы встречались и расставались, писали друг другу письма, страдали и радовались. До 1982 года наш роман — горький и счастливый, оставался тайным и скрытым от посторонних глаз.

культура: Вы рассказывали в давних интервью, что с Золотухиным тогда отношения полностью прервали.
Шацкая: Мы действительно 20 лет не разговаривали. Потом Дениска настоял на нашем общении. Три последних Валериных Новых года мы встречали вместе, среди внуков: он с женой Тамарой и многолюдная семья Дениса. Запомнила встречу 2013-го, через три месяца Валеры не станет: Тамара пошла в коридор одеваться, а он все сидит за столом и вдруг произносит: «Все, больше отсюда никуда не уйду». При том, что у него были две любимые женщины: Ирина Линдт и Тамара.

Валера опубликовал свои воспоминания и дневники — в них много неправды. Не продавали его родители корову, чтобы сын поехал поступать в институт; не влезал он в окно к Тамаре по трубе. Тамара рассказывала, что заходил всегда через дверь. Я его спросила: «Зачем в дневниках лукавишь?» Он отмахнулся: «Да ладно, я же писатель».

культура: У сына с Леонидом сложились хорошие отношения?
Шацкая: Лёня его очень любил и считал своим. Золотухин из школьной жизни Дениса просто исчез. Сын хотел взять фамилию Филатов, и Лёне, наверное, тоже этого хотелось, но он говорил Денису, что это неправильно, что он сам потом не простит ему этого, поскольку у него есть отец. Часто напоминал: «Позвони отцу». Лёня с Денисом подолгу разговаривали, он пристрастил сына к чтению. Мы с Денисом обожали Лёнины рассказы, когда он из серьезного интеллектуала вдруг превращался в смешливого ребенка.

культура: Рос Денис в актерской семье, наблюдал яркую богемную жизнь и вдруг выбрал трудный путь священника.
Шацкая: Никакой яркой жизни не было. Я очень домашний человек. И Лёня тоже. Мы любили дом, редко ходили на праздничные и праздные тусовки. Говорят, быт убивает. Нас, наоборот, он соединял еще крепче. Мы не уставали друг от друга и говорили обо всем на свете. Когда я уходила к подружкам, Лёня просил меня возвращаться быстрее. Но и просить не стоило — тоска по семье всегда гнала меня домой.

Священником Денис решил стать сам, с нами не советовался. Когда поступал в Духовную семинарию, нас не было в Москве. Он читал Библию с упоением, в 7–8 классе мог спорить с солидными людьми на теологические темы. И одерживал доказательную победу.

культура: Приметы, гадание, знаки судьбы сын как служитель церкви, наверное, не одобряет?
Шацкая: Я же о них Вам рассказываю, а не Денису.

культура: Вы соблюдаете посты, регулярно посещаете храм?
Шацкая: Ничего я не соблюдаю. Сын меня старается урезонить, а я отвечаю: «Оставь меня в покое, у меня Бог в душе». И всеми силами стараюсь жить по заповедям.

культура: В семье священника детей воспитывают более строго, чем в обычных?
Шацкая: Денис очень строгий и правильный отец. Они всей семьей постятся, а я ругаю сына за это. Дети же маленькие, в школе учатся, мозги должны быть в порядке.

культура: Вы рассказываете, и складывается впечатление, что дети — особенные, не капризничают, не озорничают.
Шацкая: Да ну что Вы! Нормальные дети, как в любой семье. Но для меня они, конечно, особенные. Я их обожаю, всех шестерых, старшей — двадцать лет, младшей — три годика.

культура: Как Вы попали в мир театра?
Шацкая: Сначала хотела петь. Странно, но сейчас петь совсем не люблю. В ГИТИС поступала на два факультета: драмы и музкомедии. После вокального прослушивания уловила реплику из экзаменационной комиссии: «Хорошая девочка, она будет наша…» Сразу забрала документы из драмы и поступила на музкомедию. Ленивая была жутко, боялась этюдов. Получив диплом, показывалась в Театр Моссовета, где уже работал Валера, но меня не взяли. Сидела дома. Показывалась я в эпизоде из пьесы Софронова «Обручальное кольцо», в театре тогда шел этот спектакль. Спустя почти год мне звонит директор театра: «У нас ЧП, не прилетела актриса, исполняющая главную роль. Выручите, сыграйте…» Почему я согласилась? Как хватило смелости? Это был ввод за несколько часов. Примерка костюмов, прическа, показы мизансцен и танцев, запоминание текста — одновременно. Все мне подсказывали, все переживали. От этой ситуации старый спектакль взбодрился, освободившись от груза многолетней усталости. Отыграла, получила благодарность от театра и вновь засела дома. Как-то идем с Валерой по улице, навстречу Расми Джабраилов: «Ребята, бегите показываться в театр к Любимову. Неужели Вы не видели «Доброго человека из Сезуана»?

Пришли к Любимову с отрывком из оперетты. Показывали «всухую», концертмейстер обещала подыграть, но не пришла. Все было несерьезно, в небольшом кабинете Юрия Петровича, у меня даже привычного мандража не возникло. Перед показом договорились с Валерием скрыть, что мы муж и жена. Так что мнение о том, что взяли Валерия, а меня как его жену, — неправда. Наступило театральное счастье в молодой Таганке. Как все любили друг друга, какая была атмосфера. Никаких сплетен — радость безмерная. Красивое братство — все мы бежали в театр, словно на встречу к любимому.

Валера появился в нужное время: начинались репетиции «Героя нашего времени», все роли распределены, искали Грушницкого, роль абсолютно его, и он ее получил. Меня же ввели на главную роль в старый спектакль по пьесе Эдуардо де Филиппо.

культура: Помню Ваш танец-стриптиз в «Антимирах», Дуню в «Преступлении и наказании», в «Товарищ, верь…» вы читали за Наталию Гончарову, в «Высоцком» изображали Марину Влади. Но самая дорогая, наверное, Маргарита. Мастером был Леонид Филатов. Любовь героев — это о Вас?
Шацкая: Я не играла Маргариту, я проживала свою судьбу с Лёней. Много пересечений в жизни Булгакова и Лёни. Михаил Афанасьевич тоже не сразу женился на Елене Сергеевне, тоже страдал от гипертонии и болезни почек, у обоих было приподнято одно плечо и за письменным столом оба сидели, поджав одну ногу под себя. Я любила, как Маргарита, у меня тоже была долгая тайная жизнь, я просила у Бога того же…

Маргариту мне сначала не дали. Накануне распределения ролей нагрубила Юрию Петровичу. Начинаются репетиции. На одну из них не приходит назначенная артистка. Любимов спрашивает: «Шацкая, знаете текст?» Я знала. «Ну, идите». Мы сыграли сцену с Азазелло, и, видимо, режиссеру понравилось, потому что потом уже репетировала я. Надо отдать должное: какие бы отношения ни связывали Любимова с актером, играл тот, кто побеждал на показе.

культура: Рассказывают, что на характер Любимова очень влияла его первая гражданская жена Людмила Целиковская?
Шацкая: Фронтовики с ее именем шли в бой. Незадолго до ее ухода из жизни мы разговаривали в санатории «Актер» в Сочи — наши комнаты оказались рядом. В ее воспоминаниях о Юрии Петровиче звучало много горечи. Для меня судьба Театра на Таганке делится на два периода. Первый, такой радостный и замечательный, с Людмилой Васильевной, второй — печальный и даже трагический — без нее. При Целиковской Любимов был открытый, широкий, добрый, щедрый. С появлением Каталин изменился. Она, наверное, прекрасная жена, которая продлила ему жизнь, но с актерами ни у нее, ни у Любимова отношения не складывались.

культура: Почему Филатов уходил в «Современник»?
Шацкая: Потому что на Таганку пришел Анатолий Васильевич Эфрос. Лёня, как и все в театре, ждал возвращения Юрия Петровича. Первым покинул театр Давид Боровский, потом — Лёня, Смехов и Шаповалов. Лёня страдал, чувствуя свою вину в уходе Эфроса. Это, конечно, комплекс совестливого человека, готового себя винить в том, в чем не виноват. Ведь два года в Театре на Таганке, уже без тех, кто ушел, шла творческая жизнь, выпускались спектакли. Таганка стала театром другого режиссера. А потом Эфрос узнал о возвращении Любимова и о том самом документе, о приватизации.

культура: На фильм Филатова «Сукины дети» реальность повлияла?
Шацкая: В жизни все было гораздо трагичнее. Говорили, что я играла Аллу Демидову, а Таня Кравченко — Зину Славину. Это не так, образы были собирательные. Лёня не имел режиссерского диплома и свою первую картину «Сукины дети» снял всего за 24 дня. Одной из актрис в первый съемочный день подарили розу, к концу съемок она оставалась по-прежнему свежей. Ее сохранила аура фильма — нам всем хорошо работалось, к Лёне тянулись.

культура: Секса, конечно, в Советском Союзе не было, но после фильма «Экипаж» Филатов стал секс-символом. Вы не отставали — Ваша ломкая русалка в «Лесной песне» и Маргарита с прекрасной обнаженной спиной сильно возбуждали зрителей…
Шацкая: Не преувеличивайте. От чего там возбуждаться? «Лесная песня» — один из первых моих фильмов. Кстати, Высоцкий, Золотухин и я должны были сниматься в картине «Саша-Сашенька». Валеру убрали, нам с Володей достались эпизоды, я согласилась только из-за танца, который исполняла с балеринами Минского театра оперы и балета. До сих пор мне так жаль, что танец вырезали — я в нем себе понравилась, что случается крайне редко.

культура: Вы пели в дуэте с Высоцким…
Шацкая: Мы записали замечательную песню о любви двух морских лайнеров в кинофильме «Контрабанда». Получилось очень неплохо, и Володя сказал: «Нин, давай с тобой запишем пластинку». Но закружили дела — не получилось. У нас с Володей сливались голоса. По-моему, он ни с кем из женщин больше не пел.

Спектакли Любимова сдавали властям по нескольку раз, сыпались замечания, чиновники требовали сокращений. Тогда режиссер стал специально придумывать какие-то номера «на заклание», заранее зная, что их запретят. Для спектакля «Павшие и живые» Володя сочинил песню на слова Ольги Берггольц. «На собранье целый день сидела — / то голосовала, то лгала… / Как я от тоски не поседела? / Как я от стыда не померла?» Володя подошел ко мне с предложением выйти к зрителям с гитарами и спеть. На гитаре играть я не умела, Володя меня учил. Естественно, эту песню запретили. Зато спектакль пошел.

культура: Леонид Филатов писал ручкой или печатал на машинке? Сочинял в моменты вдохновения или когда выпадало свободное время?
Шацкая: Еще ребенком из Ашхабада, где жил, посылал свои стихи и басни в московские газеты и журналы. Получал ответы, в которых его учили жить и писать. Сказку «Про Федота-стрельца» Лёня начал сочинять в первые годы нашей совместной жизни. Сидел за столом, на ноге, конечно, тут же нежилась его любимица киска Анфиска. В больном состоянии он написал несколько пьес, которые диктовал мне.

На следующий год Лёне исполнилось бы 70 лет. Как хочется, чтобы какой-нибудь театр поставил хотя бы одну из его пьес. Ведь он не в стол же их сочинял, а для сцены. Когда-то обещал Володя Машков поставить его «Любовь к трем апельсинам». Может, случится? Мемориальную доску пора открыть на доме, где мы жили последние его годы. Хочу собрать все документы (у меня их множество) по разделу театра и сделать поклон первым годам нашей Таганки. Дел много.

культура: Как тяжело умирал Леонид Филатов и как переживала вся страна — по-моему, равнодушных не было. На земле его держали только Вы…
Шацкая: Еще внуки, их тогда было пятеро, и все — Лёнины крестники. Особенно он был привязан к старшей Оле и перед уходом написал ей стихотворение «Деда, погоди». «Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости, / Но и в палате слышал Олин голос: / дай руку, деда, деда, погоди… / И я годил, годил сколь было сил, / а на соседних койках не годили, / Хирели, сохли, чахли, уходили, / никто их погодить не попросил». Когда я читаю эти строки, сразу начинаю плакать.

культура: С Таганкой сейчас связаны?
Шацкая: Только как зритель.

культура: Там недавно назначен новый директор…
Шацкая: Да, Ирина Апексимова — замечательная артистка. Очень талантливая. Может, и директорские способности у нее незаурядные?

культура: Прошло много лет с ухода Леонида Филатова. Вы можете представить рядом с собой какого-то мужчину?
Шацкая: Нет, конечно. Люблю Лёню до сих пор и всегда была ему предана. К тому же, мы венчанные. Для себя так придумала: он уехал, о-о-очень надолго, но мы с ним обязательно встретимся.