Денис БОЧАРОВ

24.05.2013

55 лет назад в Подмосковье разыгралась драма, итогом которой стал арест восходящей звезды советского футбола 20-летнего Эдуарда Стрельцова. «Русский Пеле» — так называли его заграничные болельщики.

В те майские дни 1958-го ничто не предвещало трагедии. 24-го числа на столичном стадионе «Динамо» состоялся товарищеский матч перед поездкой в Швецию на чемпионат мира: играли с каким-то польским клубом. На следующий день, в воскресенье, собрались в ателье для примерки костюмов, сшитых для парада на предстоящем первенстве. После примерки три друга-«сборника» — Стрельцов, Огоньков и Татушин — встретились с летчиком Эдуардом Карахановым. Тот привел двух симпатичных девчонок, и вся компания двинула за город, на водохранилище в Тишково: неподалеку находилась дача родителей Караханова, где ребята и собирались провести выходной. По пути компания решила доукомплектоваться еще двумя дамами — чтобы было по одной «на брата». Одной из них, Марианне Лебедевой, и суждено было сыграть роковую роль в жизни «русского Пеле».

Что и как произошло в ту ночь, с 25 на 26 мая, между Стрельцовым и Лебедевой, наверно, не узнает уже никто. Ясно только, что пили в тот вечер на даче все, и пили много. На протяжении вот уже более чем полувека многие юристы и журналисты, писатели и режиссеры пытаются воссоздать подлинную картину тех событий, однако «стрельцовское дело» остается едва ли не самым темным в летописи нашего футбола.

— Это довольно запутанная история, — с грустью говорит «Культуре» Никита Симонян, выдающийся мастер кожаного мяча, нападающий сборной СССР тех лет, не раз выходивший на поле вместе со Стрельцовым. — До сих пор многие сомневаются в виновности Эдика, и я в том числе. Вспоминая те дни, могу сказать, что все тогда изрядно подустали. Ведь нас долгое время держали на сборах, и поэтому неудивительно, что многим хотелось отдохнуть, погулять. Если Стрельцов в чем и виноват, то только в том, что был молод...

26 мая, в понедельник, члены футбольной сборной начали съезжаться на спартаковскую базу в Тарасовке — предстоял заключительный этап тренировок перед отправкой в Швецию. Приехали и наши горе-дачники: Стрельцов, Татушин и Огоньков, не подозревавшие о том, что ранним утром этого же дня следователи получили от Марианны Лебедевой заявление, где она обвиняла Эдуарда в изнасиловании. Днем на базу нагрянул усиленный наряд милиции, троицу задержали и увезли. А еще через день прокуратура санкционировала арест Стрельцова. Разразился небывалый скандал.

— В те дни в сборной царила весьма нервозная обстановка, — вспоминает Симонян. — Члены команды недоумевали, возмущались. Но — не Стрельцовым. Посудите сами: нам ехать на чемпионат мира, и тут мы лишаемся трех ведущих игроков. Причем наверху никто ведь особо и разбираться не стал. Просто Фурцева доложила Хрущеву, и тот распорядился «посадить, и надолго».

— Но, — не без гордости продолжает Никита Павлович, — даже в таком ослабленном составе нам удалось на чемпионате пробиться в восьмерку сильнейших.

Хрущев действительно, будучи вспыльчивым, неуравновешенным, да к тому же весьма далеким от футбола и спорта в целом человеком, назвал Стрельцова подлецом и зарвавшимся негодяем — в результате свой 21-й день рождения лучший футболист страны встречал в Бутырке.

Таким образом, выдающийся мастер, «футбольный Шаляпин», как его называли современники, на несколько лет потерял свободу и возможность профессионально заниматься любимым делом, а страна лишилась многих золотых страниц в истории самой народной игры. Но в том-то и дело, что Стрельцов был уникальным спортсменом и человеком. Столь драматичные коллизии не смогли сломить Эдуарда — более того, блистательный торпедовец сумел полностью восстановиться и вернуть себе былую славу. В 1965 году, когда ему разрешили вернуться в большой футбол, московское «Торпедо» при непосредственном участии своего ярчайшего представителя выиграло чемпионат СССР. Однако «сальный» шлейф продолжал тянуться за Стрельцовым до финала карьеры: в национальную сборную его приглашали осторожно и неохотно.

Легендарный мастер мог бы теоретически принять участие в трех чемпионатах мира и стольких же — Европы, однако не выступил ни на одном. Самое заметное достижение футбольной сборной Советского Союза на мировых первенствах — четвертое место 1966 года в Великобритании. Остается только гадать, чего бы могла добиться тогда наша команда, будь она усилена Стрельцовым.

— Стал ли Эдик менее ярок на поле после вынужденной разлуки с футболом? — рассуждает Никита Симонян. — Смотрите: пять лет он пробыл в заключении. После этого еще два года не играл. А потом, когда вернулся, дважды признавался лучшим игроком страны. Эти факты говорят сами за себя. Эдуард был самородком, что уж тут говорить. Сегодня игроков, которые хоть сколь-нибудь могли бы к нему приблизиться, я не вижу. И, честно сказать, не понимаю, откуда им взяться...

Так о чем же эта история? О судебных ошибках? Об упущенных медалях? Скорее, о том, как хрупок путь, которым мы идем. Один неверный шаг — и все летит под откос. А нынешним звездам или тем, кто себя считает таковыми, хорошо бы почаще напоминать историю «Стрельца». Когда кураж либо «неразборчивость в связях» могут навсегда перечеркнуть не просто карьеру, но и, по сути, всю жизнь. Причем не только в спорте.