Борис МЕЖУЕВ, философ

26.02.2019

Почти в одно время, с разницей в два дня, из жизни ушли люди, олицетворявшие 1990-е годы, их свободу высказывания, принесенную перестройкой и сохранившуюся до сих пор, — ​два философа — ​Игорь Малашенко и Валентин Толстых. Профессиональный исследователь творчества Данте и заслуженный специалист в области эстетики. Оба, однако, прославились не столько научными изысканиями, сколько общественно-культурными начинаниями. Один создал первую частную российскую телекомпанию федерального уровня (НТВ), другой — ​самый популярный в Москве дискуссионный клуб «Свободное слово», по сути, форум московской интеллигенции. Заседания последнего становились событием для столицы, а публикации стенограмм, размещенные в газетах или журналах, читались как острые скетчи лучших публицистов.

Между Малашенко и Толстых было много общего. Оба начали общественную карьеру в эпоху перестройки и фактически отошли от дел в последнее десятилетие. Примерно тогда же, когда НТВ поменял владельца и избавился от руководства Малашенко, клуб «Свободное слово» из помещения бывшего Союза кинематографистов СССР в здании Дома кино переместился в «желтый дом» Института философии на Волхонке. И хотя Толстых по-прежнему руководил клубом, резонанс от его собраний становился все более слабым. Так что оба культурных явления, телеканал Гусинского — ​Малашенко и «Свободное слово», прекратили существование примерно в одно время.

НТВ имело общенациональный размах, а «Свободное слово» — ​широкое влияние в узких кругах московских умников. Возможно, именно это распределение ролей и явилось причиной многих бед нашего Отечества и предопределило облик 90-х.

Меж тем я бы не оценивал роль прежнего НТВ исключительно отрицательно, как это делают сегодня многие мои коллеги и единомышленники. Данная телекомпания резко расширила рамки свободы слова, и, как ни крути, «Итоги» Евгения Киселева долгое время оставались лучшей аналитической программой нашего телевидения. Лучшей не в том плане, что нравилось все, сказанное ведущим. А в том, что эту программу нельзя было не смотреть человеку, желавшему ориентироваться в отечественной политике. И бывали периоды, когда позиция телеканала совпадала лично с моей.

И тем не менее все хорошее, что можно сказать об НТВ, перебивается одним неумолимым фактом, заслоняющим остальное, — ​периодическим появлением в телеэфире террориста № 1 Шамиля Басаева. В 1994 году сложно было занять однозначную позицию по отношению к военной операции в Чечне. Ее явно плохо подготовили и продумали, но смогли бы мы вообще обойтись без нее? Можно ли было договориться с генералом Дудаевым примерно на тех же условиях, на которых нынешний федеральный центр договорился с Рамзаном Кадыровым?

Об этом, несомненно, будут спорить и приводить веские аргументы. Но вот о чем спорить невозможно, так это о том, что политическим преступлением стало сочувственное представление российскому зрителю авторитетного мнения убийцы наших солдат и мирных жителей. В США тоже высказываются разные точки зрения на американскую военную активность на Ближнем Востоке, но никому не приходит в голову поинтересоваться, например, отношением Джихадиста Джона к проблемам урегулирования ситуации в Ираке и Сирии. Открыв эфир для Басаева, НТВ, безусловно, скомпрометировало саму идею свободы слова и в целом предопределило судьбу независимого телевидения в России.

Существовал ли на телеканале Гусинского — ​Малашенко в лучшие его годы плюрализм? В некоторой степени да, но он мгновенно заканчивался, когда господину владельцу по коммерческим соображениям требовалось кого-то «замочить». Коржакова с Лебедем, Чубайса с Немцовым, Волошина с Абрамовичем. Определенное время многие считали, что против «лома» НТВ у соперников нет эффективного «приема». Но, возможно, интеллигентская робость Малашенко, о которой теперь принято говорить в связи с его личными делами, оказалась причиной того, что машина информационного шантажа НТВ в решающий момент схватки 1999 года безраздельно уступила руководимому Борисом Березовским Первому каналу, а Евгений Киселев проиграл личное соперничество Сергею Доренко.

«Свободное слово» же в 90-е и в самом деле явилось площадкой подлинного плюрализма. Здесь сталкивались мнения ревностных либералов-ельцинистов Леонида Полякова и Виктора Матизена с критиками тогдашнего режима, среди которых в первой обойме шли сам Валентин Толстых, режиссер Станислав Говорухин, политолог Сергей Кургинян, философ Вадим Межуев. Здесь ожесточенно спорили о Канте философы Эрих Соловьев и Юрий Бородай. Здесь же вежливо выслушивалось мнение Михаила Горбачева, Александра Зиновьева, Карла Кантора, Геннадия Бурбулиса, Григория Померанца, Виталия Третьякова. Со знаменитой контроверзой «фашизм или компрадорство» в конце января 1994 года появился Вадим Цымбурский.

В отличие от НТВ «Свободное слово» выступило большинством своих членов против указа № 1400 и последующей расправы над Верховным советом осенью 1993 года. Это был, наверное, кульминационный пункт в истории клуба, когда прямо на заседании марксисты пожимали руки поклонникам Солженицына в знак общего неприятия президентского произвола.

Если бы властью неких невиданных обстоятельств клуб «Свободное слово» и телекомпания НТВ поменялись местами, у нас были бы другие 1990-е и, возможно, возникло бы иное представление о демократии, свободе слова и правах человека. Но история распорядилась жестоко, и многие уважаемые представители интеллектуального класса, кто, подобно Игорю Малашенко, стал невольным орудием в руках судьбы, оплатили свой счет сполна. Думаю, горький урок этих людей должны учесть те, кто попытается, в хорошем смысле слова, продолжить их дело — ​дело развития независимой журналистики.

Государство, как сказал Ницше, самое холодное из чудовищ. В России оно еще и чудовище мстительное, не терпящее неуважительного к себе отношения. И надо признать, оно имеет на это право. Потому что сон такого чудовища рождает монстров, по отношению к которым все нынешние казнокрады покажутся сущими ангелами. Подобных монстров мы уже наблюдали в эфире НТВ все «лихие девяностые». Но, с другой стороны, при всех сложных чувствах к ушедшему по доброй воле из жизни директору телекомпании, нужно помнить, что свобода не только может быть другой, но она и была другой в самые трудные наши годы. Почти одновременную кончину двух по-своему замечательных людей стоит воспринимать как своего рода подтверждение данному тезису.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции