Ответ хулителям Фиделя

Владимир МАМОНТОВ, публицист

28.11.2016

Вы вот, граждане, пишете, что Кастро умер шутом.

Но кем мы себе ни кажемся, а тоже умрем потом.

Оно никого не минует, но в наш печальный черед

Поменьше народу скручинится, поменьше слезу прольет.

Давайте вместе подумаем без злобы и клеветы:

Диктатор уходит — а улица рыдает и тащит цветы.

По вашим железным правилам должна бы проклясть коммуняк,

Но корь свободы и равенства у ней не проходит никак.

Смотрите: папа Фиделя по вашим лекалам жил.

Начавши с крестьян, поднялся, горбатился и служил.

Копейку копил и песо, им выжат по капле батрак;

Он сына отправил учиться на самый буржуйский юрфак.

И жить бы Фиделю плантатором, с послушным Батистой дружа,

Торгуя сигарами с сахаром, да пролегла межа.

Не стал он вашим параграфом, защитой наживе и лжи.

Своей малюсенькой Кубе он предложил: бежим.

Она согласилась, не мешкая, со страстью и жаром любя,

Скорее, веря, чем думая, ему отдала себя.

И даже Россия хрущевская, отставив в сторонку весло,

Вздыхала с завистью легкою: а Кубе-то повезло…

Мужик был завидный, чего уж там. В Америке даже самой

С глазами горящими девушки его обступали гурьбой.

А он сигарой поигрывал, что Клинтон потом переймет,

И эти восторги, и ненависть ложились на сердце, как мед.

Лирическое отступление, надеюсь, позволите мне?

Сигара предмет особенный, кубинская же — вдвойне.

Однажды Фидель у приятеля попробовал самодел:

Приятель сигары поштучно на бедрах мулаток вертел.

И именно эти сигары вождь до того полюбил,

Что стал их курить исключительно, а прочие позабыл.

Со временем все толстосумы, была в этом хитрости цель,

Выбор его оценили — ну, как же, их курит Фидель!

Вот вы говорите: денежки, хеджирование, ай-пи-о,

Прибыль, могущество, правила… Не стоят они ничего,

Когда ты всесильной чугунине, свободного острова вождь,

Вставляешь сигарой коммунию и «Гуантанамеру» поёшь.

Он обнимался с Гагариным, Подгорному ром наливал,

Он говорил на площади часами — и не уставал.

Кубинцы, не ставши богатыми, не грабя друг дружку, не зля,

Кормились идеей живительной и тем, что рожала земля.

Конечно, чтоб вызов отчаянный империализму бросать,

Надобно верных товарищей за тридевять миль отыскать.

Мы были: врачи, энергетики, мука, трактора, «жигули»…

В детсадиках бороды клеили, а выросли — с Кубы ушли.

Мы старый запал растранжирили, увяли, угасли в борьбе,

Устали, повыцвели, сквасились — и всё объяснили себе:

Прибыток важнее горения, копейка важнее, чем дух,

А бросить в бою товарища — условие сытости брюх.

Укоры совести чувствуя, послали к Фиделю гонца:

Не став объяснений выслушивать, не потеряв лица,

Он перестройщика выдворил, и старился за годом год;

Его, это самое дивное, не сверг и не предал народ.

Гаваны стены обшарпаны, и автопарк зачах,

Но гордо снимает кубинец руку Обамы с плеча.

Мы тоже, похоже, вернулись. Надолго? Самим бы понять.

Но точно знаю: Фиделя нельзя нам в себе потерять.