Денис БОЧАРОВ

18.08.2016

«На Тихорецкую состав отправится...», «Я прошу, хоть ненадолго...», «Мгновения, мгновения, мгновения...», «Ты не печалься, ты не прощайся...» Кто не помнит строк, нанизанных на изысканные мелодии одного из самых выдающихся наших композиторов. Этим летом мы дважды вспоминаем Микаэла Таривердиева: 15 августа исполнилось 85 лет со дня его рождения, в июле — ровно двадцать с момента ухода. На вопросы «Культуры» ответила вдова композитора Вера ТАРИВЕРДИЕВА.

культура: Фестиваль музыки Таривердиева в самом разгаре. Какова дальнейшая программа?
Таривердиева: Празднование юбилея получилось, в известном смысле, народным: многие филармонии сами инициировали проведение соответствующих вечеров. Кульминацией фестиваля «Запомни этот миг» станет ноябрьский концерт в КЗ имени Чайковского. Однако и ранее запланирован ряд мероприятий в рамках юбилейного года Таривердиева. Самое интересное: выставки в Таллине, в московском музее музыкальной культуры имени Глинки. Плюс в Лондоне — ​о ней расскажу отдельно.

В Калининграде пройдет традиционный смотр «Орган плюс», которым мы дополнили формат фестиваля. Запланирован большой тур лауреатов Международного конкурса органистов имени Микаэла Таривердиева. Состоятся концерты в Тбилиси и Ереване.

К счастью, проблем со зрительским вниманием, наполняемостью залов никогда не возникает — ​возможно, именно поэтому филармонии столь активны. Скажем, в Большой театр (международный фестиваль «Запомни этот миг», приуроченный к 85-летию со дня рождения композитора, открылся 19 июля на Новой сцене ГАБТ. — «Культура») билеты невозможно было купить за месяц, причем в отсутствие каких бы то ни было афиш. Когда у нас еще только появилась информация о концерте в зале Чайковского 23 ноября, за две недели все места были разобраны.

На Таривердиева ходят всегда, что легко объяснимо. В его сочинениях есть такая же пронзительность, как, например, у Петра Ильича Чайковского, — ​это музыка прямого действия, она идет от сердца к сердцу. С одной стороны, изысканная, даже, возможно, элитарная, с другой — ​совершенно доступная. Это касается и самых сложных его произведений — ​будь то симфония для органа «Чернобыль» или инструментальные концерты.

культура: Сравнительно недавно появилось подарочное издание из трех виниловых дисков, где представлено творчество Микаэла Леоновича с конца 50-х по начало 90-х годов. Его еще можно приобрести в магазинах? Или придется заказывать исключительно через интернет?
Таривердиева: Увы, только в Сети. Это, к слову, удивительная история — ​из серии «ирония судьбы». Замечательный композитор (он теперь и наш издатель в Лондоне) Стивен Коутс, лидер популярной группы The Real Tuesday Weld, пишущий, в частности, и для кино, в 2011 году присутствовал на ММКФ. Так вот, отдыхал он как-то в столичном ресторане и услышал музыку — ​проникся. Стал расспрашивать официантку: что такое звучит? Она вручила компакт-диск, с которым Коутс и уехал в Лондон. Слушал, восторгался, показывал всем и до поры до времени не знал, кто за данным звукорядом стоит. Затем послал своему русскому другу снимок обложки — ​тот ему и объяснил, что к чему. Стивен нашел меня, стали общаться. Потом с приятелем, известным фотографом Полом Хартфилдом, они отсканировали негативы, пленки. Так постепенно ребята и пришли к изданию трех винилов, трех CD и фотоальбома.

Сейчас готовится выставка в одной из престижных лондонских галерей, экспозиция получит название «Мгновения весны Микаэла Таривердиева». Помимо этого, будут организованы два концерта — ​один пройдет в Королевском госпитале, где моему мужу делали операцию в 1990 году.

культура: Таривердиев написал очень много произведений, однако широкому кругу соотечественников известен прежде всего по кинематографу: «Семнадцать мгновений весны», «Ирония судьбы, или С легким паром», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», знаменитая тетралогия про резидента… Не возникает ощущения, что многие вещи до слушателя не дошли?
Таривердиева: Понимаете, есть сиюминутное искусство, а есть вечное. Ведь Чайковский, при всей его кажущейся доступности, куда более элитарен, чем любая поп- или рок-группа. Поскольку Чайковский — ​явление вневременное. До тех пор, пока существует человечество, будет существовать и музыка Петра Ильича.

Да, сейчас, возможно, «Семнадцать мгновений» более востребованы, но завтра неминуемо придет день и для другой музыки. Большие величины требуют осмысления, они взывают к пространству, дабы развернуться, быть услышанными, понятыми и воспринятыми целиком и полностью. А Таривердиев, без сомнения, таковой величиной являлся. Сегодня его органные произведения исполняются повсеместно, и постепенно их глубина тоже будет раскрываться. Время обязательно придет, это прямая логика.

Судите сами: Бах стал знаменит только через сто лет после смерти. Современники, конечно, знали его как известного импровизатора, но не более чем одного из многих, работавших в церкви и добросовестно выполнявших свою задачу. Однако полная картина открылась веком позднее.

Ни в коей мере не проводя параллелей с Петром Ильичом или Иоганном Себастьяном, смею заметить, Таривердиев сделал нечто волшебное, цепляющее каждое новое поколение: даже самые молодые люди знают его мелодии, звучащие в фильмах, даже уличные музыканты с упоением их играют. Но вся картина предстанет многие годы спустя. Это нормально и естественно.

культура: Как Микаэл Леонович, будучи серьезным композитором, трудившимся на ниве классики, относился к бешеной популярности собственных произведений из тех же «Иронии судьбы» и «Семнадцати мгновений»?
Таривердиева: Работу в кино он воспринимал как очередную великую творческую возможность, как особенный чрезвычайно увлекательный процесс. Да что там говорить, для Микаэла Леоновича кинематограф оставался очень важной частью жизни. Скажу больше: даже композиторское сообщество ему было не так близко, как кинематографическое. Ибо в последнем он находил некое товарищество. Ведь кино — ​искусство, создаваемое группой: один человек снять фильм не в состоянии.

Что же касается коллег-композиторов… Он приветствовал приход в киномузыку таких мастеров, как Геннадий Гладков, Эдуард Артемьев, Алексей Рыбников — ​даже делал о них передачу (одно время вел программу «Музыка телеэкрана»). Дружил с Родионом Щедриным. Но дело в том, что любой большой художник в конечном счете одинок. Поскольку, чем ближе он к вершине, тем меньше вокруг людей. А на самой вершине вообще никого не наблюдается.

культура: Легко ли работалось с коллегами — ​будь то режиссеры, поэты или актеры?
Таривердиева: Муж говорил так: «До тех пор, пока мы не сделаем должным образом то, что задумали, не позволю». И, действительно, не выпускал артистов на сцену, пока не добивался воплощения своего видения, точного звучания. Да, наверное, с ним было непросто. Но, согласитесь, таковы условия, которые предъявляет высокое искусство, это не какие-нибудь поделки. Таривердиев был перфекционист, он органически не мог воспринимать того, что не соответствовало его внутреннему слуху. Кстати, именно поэтому в отдельных случаях лично исполнял свои произведения. Например, долго не мог найти вокалиста на цикл Григория Поженяна, ибо песни-речитативы («Я такое дерево», «Я принял решение» и др.) требуют совершенно новой манеры. В итоге пел сам.

С режиссерами ему, в общем, повезло. Скажем, с Михаилом Каликом они, что называется, чувствовали друг друга за версту (Таривердиев и Калик вместе трудились над лентами «Юность наших отцов», «Человек идет за солнцем», «До свидания, мальчики». — «Культура»). С  Эльдаром Рязановым, спина к спине, отстаивали высокую поэзию в «Иронии судьбы». А то ведь их обвиняли, дескать, развели консерваторию. Несмотря ни на что, с Таривердиевым любили работать. Недаром он принял участие в создании ста тридцати с лишним фильмов…

культура: Общеизвестен факт, что Таривердиев вошел в Книгу рекордов Гиннесса как обладатель самого большого числа премий за музыку, написанную для кино. Помимо этого, он получил еще и много государственных наград…
Таривердиева: Не скажу, что подобные оценки были ему безразличны. Но, в принципе, Микаэл Леонович смотрел на них до известной степени иронично. Как-то раз, когда прямо в канун Нового года мы нечаянно разбили игрушки, он принял следующее решение: в качестве новогодних украшений вывесить значки, государственные премии и награды. Однако к награде, полученной за симфонию для органа «Чернобыль», относился очень серьезно.

культура: Остались ли у Таривердиева нереализованные планы?
Таривердиева: Конечно, всяких идей было много. Я ведь с его музыкой живу, не расставаясь. Погружена в нее глубоко, даже написала книгу, где, в частности, упомянула о произведениях, на тот момент еще не звучавших: о Втором концерте для скрипки, Концерте для альта… И, знаете, в итоге меня поразила некая правильная законченность всей музыкальной жизни Таривердиева.

В его музыке есть определенная внутренняя драматургия — ​начиная с опуса, с которого он, я считаю, родился как композитор (цикл «Акварели» 1957 года на стихи средневековых японских поэтов), и до фортепианного трио (самое последнее сочинение). Любая история имеет свой законченный сюжет. И в этом смысле Таривердиев для меня — ​абсолютно реализовавшийся автор. Вся его музыка — ​цельное, законченное произведение.

Кстати, трудился он постоянно — ​хотя бы потому, что всегда был востребованным. Как говорил тот же Чайковский: «Вдохновение не посещает ленивых». Микаэл Леонович реально всем этим жил. Видите ли, Таривердиев осознавал собственное предназначение: он пришел в мир для того, чтобы написать прекрасную музыку. Такие люди относятся к плодам своего труда с большой ответственностью.

культура: Каковы были основные критерии при выборе той или иной работы?
Таривердиева: Разумеется, личностный фактор — ​не последнее дело, как в случае с Вениамином Дорманом или Михаилом Каликом. Но при этом Таривердиев всегда пристально вглядывался в сценарий: важен некий импульс, необходимо было найти собственную кинематографическую тему. Взять те же «Семнадцать мгновений»: он ведь не сразу дал согласие Лиозновой. Долго думал, потому что уже был вовлечен в работу с Дорманом и его «Резидентами». Не хотелось снова участвовать в шпионской картине. И пока он не нашел способ собственного присутствия в этом материале — ​тему неба, Родины, ностальгии, — ​ответа не давал.

культура: Для большинства современников, тем более для потомков, Таривердиев остается тайной за семью замками. Лиричный, меланхоличный, созерцательный в песнях и крупных произведениях, добродушный, слегка ироничный и неизменно загадочный. Таким ли он был в жизни?
Таривердиева: Микаэл Леонович утверждал: «Я — ​это и есть моя музыка». Люди, которые чувствуют его творчество, могут точно сказать: они знают этого человека. Они понимают, с каким человеком общаются.

Кстати, Таривердиев был знаменит своими хобби. Всю жизнь фотографировал, увлекся этим с младшего школьного возраста. У него даже были фотовыставки, и, между прочим, вместе с Евгением Евтушенко он является сооснователем Союза фотохудожников.

Также муж занимался разными видами спорта: верховой ездой, мотоциклами, боксом. Был членом юношеской сборной Грузии по плаванию на дальние дистанции. Более того, трепетно хранил права на вождение катеров и, будучи блестящим водным лыжником, одним из первых, вместе с Родионом Щедриным, получил звание кандидата в мастера спорта по виндсерфингу.

А еще очень много читал, поэзию знал назубок, что, как мне кажется, слышно в его многочисленных вокальных циклах.