24.07.2015

Таганка — место вихревое. Место маяковское и высоцкое. Кстати, ведь только здесь, на Таганке, да еще, может, в сквере на Маяковке остались редкие деревья от некогда оправдывающей свое название улицы Садовой. 

Между бывшей центральной тюрьмой и некогда великим театром располагается тайное московское солнечное сплетение улиц, улочек и улищ. Лучи их, как человеческие судьбы, расходятся в разные стороны Москвы: Земляной вал, Воронцовка, Радищевка, Гончары, Каменщики, Товарищеский (некогда Чертов), сама Таганская улица, по которой можно выйти к Покровскому монастырю, где всех страждущих ждет святая Матронушка. Я еще помню, как в церкви покровского монастыря шумела накуренная бильярдная... Стекают улицы с поклонного холма Таганки, как патока с кулича. Опускают свои рукава в две реки: Москву и Яузу, где некогда сам мэр города Иван Калита ловил осетров для могучих татар. Сколько историй, связанных с этими местами, нарассказали мне за двадцать моих таганских лет старожилы. Ресторан «Кама», любовно называемый «Камушка», портвейные аппараты «хрипачи», голубятни, спрятанные в поросших березами и кленами дворах, торговые ряды, трамваи, некогда гремевшие рядом с театром, который носил сто лет назад название синема «Вулкан»... А сколько уже было моих собственных театральных приключений... Когда-то, молодым совсем, ушастым пацаном бежал я с Таганки в самоволку, надев свитер, предложенный Леонидом Филатовым. Это чтобы патруль не поймал. Но об этом как-нибудь позже расскажу, а сегодня попотчую вас историей шекспировской и, как мне кажется, глубоко таганской. 

Театралам хорошо знакома фотография Гамлета-Высоцкого, держащего в руках череп. Свидетельствую: череп был настоящим.

Лет через двадцать после той фотосъемки мы репетировали шекспировские «Хроники». Играя шута, который, переходя из сцены в сцену, постепенно превращался в зловещего Ричарда, я попросил у реквизитора череп, чтобы представить Любимову этюд. Поворчав, как всегда, реквизитор театра Лариса спустилась в свой подвальчик и через минуту уже несла на вытянутых руках странный целлофановый сверток, приговаривая:

— Тот самый, с которым наш Гамлет...

 Мурашки неожиданно пробежали у меня по спине.

— Нет, Ларисочка! Мне бы школьный скелет. Я с этим не выйду. 

Человеческий череп унесли и достали инвентарь для кабинета биологии. Сцена получилась. Довольный режиссер подсказывал детали, фантазировал и готовил спектакль к выпуску. А за два дня до премьеры сорвалась с высоких конструкций и до полусмерти разбилась актриса Ира Линдт. Это было не первым происшествием за время репетиций, и, наверное, поэтому следующим утром на пустой сцене появилась внушительная делегация священнослужителей. Возглавив крестный ход, священники и дьяконы прошли по всем помещениям театра с молитвами, ладаном и святой водой. Мы следовали за ними, а когда спускались в подвалы, я вспомнил про череп. 

— Лариса! Давайте его похороним, вернее, предадим земле.

— Да, да, правильно, но, с другой стороны, он собственность театра, и, если кто-то узнает, обязательно доложат шефу, раздуют скандал, — занервничала реквизитор.

— А мы никому не скажем. Передадим череп батюшкам. Они знают, что делать дальше. Я договорюсь, давайте его мне.

Как я и предполагал, один из священников, отец Геннадий, идею одобрил, и я тайком передал ему пыльный сверток. 

Так, целых девять лет составляя первому актеру компанию в знаменитой сцене и до конца века пролежав на реквизиторской полке, чья-то голова наконец-то отбыла в предназначенную для нее землю. Шекспировские же «Хроники» шли потом много лет. Но я уже не участвовал в этом спектакле.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции