Николай Цискаридзе: «Ввел в Академии строжайшую дисциплину»

Елена ФЕДОРЕНКО

11.09.2014

Назначение экс-премьера Большого театра руководителем старейшей балетной школы страны осенью 2013-го вызвало большой переполох. Сегодня, похоже, страсти улеглись. И.о. ректора Академии русского балета имени А.Я. Вагановой рассказывает «Культуре» о своей жизни на новом месте.

культура: Удалось отдохнуть?
Цискаридзе: Да, решил воспользоваться законным правом на отдых — по контракту у меня большой отпуск. Посвятил его морю, чтению и общению с приятными мне людьми.

культура: Как ощущаете себя в качестве руководителя?
Цискаридзе: Нормально. Не испытываю сложностей. У меня стаж педагогической работы — гигантский.

культура: Но, согласитесь, педагогика и руководство — не одно и то же...
Цискаридзе: Нет, не соглашусь. С артистами намного сложнее, и если вы можете организовать десять человек, то справитесь и с 523 — столько учеников насчитывала Академия в прошлом году. Мне вообще не бывает сложно — наверное, так природа распорядилась. Правда, не очень нравится заниматься хозяйственными делами во второй половине дня, когда устаю после учебной нагрузки. Глаз замыливается и сложно сконцентрироваться. Стал решать административные вопросы с утра, до репетиций. 

культура: Начинающим руководителям приходится осваивать «бумажную волокиту», и все сетуют, что это не просто...
Цискаридзе: Я учился серьезно: и преподавать, и документы читать. В 1996 году получил диплом педагога-репетитора в Московском государственном хореографическом институте. В нынешнем году окончил Московскую юридическую академию по специализации «Трудовое право». 

культура: Занятия в Академии начинаются рано, и Вам, «страшно ленивому грузину», как Вы сами себя называли в нашем прошлом интервью, наверное, пришлось себя ломать?
Цискаридзе: О, да, я очень ленивый человек, но не стоит затевать конфликт между такими понятиями, как «режим» и «лень». Я привык вставать рано, давать утренний класс, который вел в Большом театре более десяти лет подряд, потом репетировать самостоятельно и с учениками. Так что жизнь давно определила для меня ритм, какой мало кто выдержит. Мои коллеги-звезды и те, кто себя считает таковыми, разрешают себе вставать днем и заниматься самостоятельно по вечерам. Такого удовольствия я себе никогда не позволял.  

культура: Как Вы себя чувствуете в Петербурге после Москвы, которой всегда признавались в особой любви? 
Цискаридзе: Москва — великая столица, ее купеческая история — в прошлом, теперь это целое государство. Один из главных городов мира — как Нью-Йорк, Лондон, Токио. Петербург — абсолютно другой. Он спокойнее, холоднее, со странным климатом, там и время течет иначе. У меня давно квартира в Питере, я много лет ездил туда отдыхать — ходил в музеи и театры. Сейчас нигде не бываю, с утра до вечера живу на улице Зодчего Росси (здесь, по соседству с Александринским театром, находится балетная Академия. — «Культура»), дома только сплю. 

культура: Вы руководите Академией, которая носит имя легендарной Агриппины Вагановой. Она отличалась строгостью. А Вы какой педагог?
Цискаридзе: Я вырос в строгой дисциплине. Все знают, что я позволял высказывать собственное мнение и никогда никого не стеснялся, но в репетиционном зале всегда молчал. Потому что с моими педагогами спорить было нельзя. Даже мягкость внешне тихого и мирного Николая Фадеечева была лишь видимостью.

Я начал преподавать точно так, как учили меня. Есть классическое движение, его надо правильно выполнять, безо всякой отсебятины: шаг вправо, шаг влево — расстрел. Сила индивидуальности? Конечно. Но хореографический текст я не позволю изменять. Как и музыкальные акценты. Сам тоже никогда этого не делал.

В моем классе в Большом театре, так же как на занятиях Марины Тимофеевны Семеновой, властвовал порядок — никогда никто не стоял там, где захочется. Место у станка определял педагог. Так заведено со времен Вагановой. Я всегда объяснял: «Господа, впереди должны стоять артисты старшие, потому что завтра вы войдете в их возраст и увидите, как вас начнут отпихивать молодые. Имейте уважение». 

Первое, что я сделал, переступив порог Академии, — ввел строжайшую дисциплину, с нее начинается все в нашей профессии. Точнее, вернул то, что было в этой балетной школе во времена моего детства. Тогда худрук Ленинградского хореографического училища (с 1991-го — Академия русского балета. — «Культура») Константин Михайлович Сергеев поддерживал дисциплину почти военную. Когда же я пришел, то столкнулся с атмосферой рынка — и это самое безобидное слово для характеристики увиденного.

культура: Первые выпускники уже получили дипломы из Ваших рук. Довольны их распределением?
Цискаридзе: Не очень. Все, конечно, приглашены в труппы, но я не понимаю художественные вкусы главных театров страны. Я вырос в другой системе координат и воспитан на других эстетических пристрастиях. Сердце болит за будущее танцевального искусства. Ставил себе задачу показать детей как можно выигрышнее, я же знаю, что от распределения во многом зависит судьба артиста. Нынешние руководители не видят потенциала выпускников, для них стерты грани амплуа. Естественно, работодатели интересовались моим мнением, я его высказывал честно, но натыкался на стену непонимания. Пытался объяснить, что девочка крупновата, потому что сейчас переживает пубертатный период, который, как известно, проходит. Она — хороший работник, умненькая, быстро схватывает и учит хореографический текст. Меня не слышали.

Формирование труппы — дело сложное. На современных балетных спектаклях мне хочется понять, по какому принципу назначаются на ту или иную роль. Каждый раз пытаюсь смотреть не как профессионал, а как зритель, купивший билет за 10 000 рублей. Теперь как работодатель знаю, кто сколько получает в Академии, и прекрасно понимаю, что такое эта сумма. Когда я трачу ее на поход в театр, то хочу видеть качество, а не принцессу Аврору с кривыми ногами или ногами без подъема. 

культура: Не преувеличиваете?
Цискаридзе: Однажды я бежал по Лондону и вдруг увидел на развале обложку DVD, внимание привлекла картинка. Это была запись рядового спектакля «Дон Кихот» Большого театра начала 70-х. Не специальная съемка, а просто запись по трансляции. Посмотрел с безумным интересом: я не в силах описать, какой красоты и породы артисты были на сцене, даже те, кто просто сидел, составляя антураж. Смотрел и понимал, почему Большой театр был Большим, становилось ясно, что он — главный театр страны. И за это я высоко ценю Юрия Николаевича Григоровича как руководителя, хотя во многом с ним не согласен по жизни. Он занимался подбором труппы. В тот год, когда я выпускался, существовал список тех, кого он должен обязательно принять в Большой — родственников влиятельных людей. Но наряду с ними он взял — и сразу на исключительное положение — Николая Цискаридзе, рожденного в Тбилиси. За несколько лет до этого та же история произошла и с Надеждой Грачевой из Семипалатинска. Все знают, что для меня добавили ставку. Как Григорович этого добился? Не представляю. Сейчас я столкнулся с распределением детей как лицо заинтересованное. Конечно, я знаю, что наши выпускники не останутся без работы, но хочу, чтобы они с самого начала шли по правильному пути. Понятно, что не каждый год выпускаются Захаровы и Лопаткины, но в спектаклях есть еще и вторые, и третьи роли.

культура: Когда Вам доверили руководить Академией, в Москве заговорили о том, что профессионал, сформированный как артист по системе московской школы, не может возглавлять петербургскую. 
Цискаридзе: Считаю, что есть единый русский балет. Мои петербургские коллеги, к кому я много лет уважительно относился, меня поддержали. Никто из них не высказался отрицательно, мое назначение у них не вызывало сопротивления. У меня не было московских учителей, кроме Фадеечева. И, кстати, педагог, учившая Алтынай Асылмуратову (худрук Академии с 2000 по 2013 год. — «Культура»), окончила Московское хореографическое училище. Так что если уж и говорить об экспансии московского балета, то это произошло до меня. 

культура: Сейчас все успокоилось?
Цискаридзе: С самого начала все было спокойно. Первый результат мы предъявили уже в декабре: вопреки разговорам о том, что новогодние «Щелкунчики» развалятся, воспитанники станцевали восемь спектаклей — один лучше другого. В июне с большим размахом прошел выпускной концерт на сцене Мариинского театра. 

культура: Педагоги грозили уволиться, когда уйдет Алтынай Асылмуратова...
Цискаридзе: Ушел только один педагог. Причем «задним числом», так что приказа я не подписывал. 

культура: Вероятно, не всех устроила сама форма Вашего назначения. Люди пришли на работу, а их встречает московский министерский десант...
Цискаридзе: На самом деле о предстоящей отставке бывшее руководство знало давно. Так что реакция была разыграна. Никто не хотел обнародовать результаты проверки Академии Министерством культуры. Но когда начались истории с подложными письмами, то нарушения в итоге озвучили, и тогда все замолчали, потому что поняли — дыма без огня не бывает. 

культура: Вы даете класс в школе?
Цискаридзе: Нет, и только по одной причине — мне часто приходится ездить в Москву по разным делам, а также принимать экзамены, присутствовать на собраниях... Я веду исключительно репетиции. Что точно хочу сделать — подтянуть образование. Не только танцевальное, но и общегуманитарное. Вот в этом году я принимал экзамены по истории балета и музлитературе в составе комиссии, и никто из экзаменовавшихся не получил отметку без моего ведома. Экзамены по литературе тоже буду контролировать лично. Как только слышу, что ученик не читал того, о чем рассказывает, говорю: «Спасибо, два, следующий». Даже не задаю наводящих вопросов. Я не требую знания точных дат, но хочу, чтобы они понимали, что будут танцевать, что такое романтизм или классицизм. На экзаменах выяснилось, что никто из мальчиков, учащихся в выпускном классе, не видел балет «Раймонда»! Я им пообещал, что когда начнется новый сезон, я договорюсь с Валерием Абисаловичем Гергиевым о коллективном походе на «Раймонду» и сам объясню, кто есть кто. Потому что ребенок не может ответить на элементарный вопрос: кто по национальности Жан де Бриен и кто такой Абдерахман (герои балета «Раймонда». — «Культура»). Они не знают слова «сарацин». «Это кто? Татарин, грузин, армянин?» Для меня это трагедия, потому что неграмотный человек не имеет права стоять на сцене и что-то исполнять. Вы видите результат: нынешние звезды в интервью говорят, что для того, чтобы станцевать Спартака, им не надо читать ни роман Джованьоли, ни исторические хроники, а достаточно посмотреть фильм «Гладиатор». Не понимают, что это две разные истории.